Возмездие

    Пока Наташа разворачивала сверток, Бондаренко влюбленно смотрел на нее. Из свертка выпал маленький детский чепчик и распашонка.

    — Ой, Сенечка… — Наташа счастливо рассмеялась.

    — Откуда ж она узнала? — недоуменно спросил Бондаренко, гладя Наташины волосы.

    В комнате для тяжелораненых лежал подполковник Федоров, поглаживая ногу, которая покоилась на лотке из дощечек. Напротив, на свободной конке, сидел майор Млынский. За перегородкой звякали инструменты, и доносились оттуда приглушенные женские голоса.

    Подполковник нервно курил и ругался сквозь зубы:

    — Какая нелепость!.. У меня девятьсот прыжков. На лес, на воду, на скалы!..

    — Что же поделаешь? — посочувствовал Млынский.

    — Заварил эту кашу, а мне приказали расхлебывать. Чего это вдруг ты стал сомневаться? Ведь что получается? Я же смотрел материалы: Хорн, несомненно, полезет в центре. Ясно как божий день. Так нет же: давай, давай! Вот тебе и давай…

    — Значит, кто-то пойдет вместо вас.

    — Кто? — Подполковник придвинулся к краю койки, поближе к Млынскому, и понизил голос. — У меня документы подполковника Бютцова…

    — Фридриха фон Бютцова?

    — Да. Инспекционная поездка, только что из Берлина… Человека для этого надо готовить не меньше двухтрех недель… Да и где его взять, этого человека? Черт! — Подполковник в сердцах ударил по дощечкам лотка и застонал от боли.

    — А ваши люди?

    — Они со мной. Мой шофер, мой денщик… Все документы подлинные, отметки проставлены самые последние, тут нашармака не проскочишь, ты знаешь…

    — И все же попробуем…

    — Только сами не вздумайте пробовать. Засыпетесь — чихнуть не успеете, и ребят моих под монастырь подведете…

    Дверь приоткрыла Зина.

    — У нас все готово к операции. Извините, товарищ майор!

    Млынский поднялся, посмотрел на часы.

    — Я сейчас информирую Центр о случившемся…

    Охрим Шмиль сидел в легковой машине рядом с шофером, а на заднем сиденье ехал Занге.

    Колонна грузовиков с солдатами, в центре которой была легковая машина, на рассвете подходила к деревне… Половина солдат была в форме СС, другая — в крепких полушубках и меховых шапках. На рукавах полушубков белели повязки…

    Деревня, в которую въезжали грузовики, знакома нам по недавним событиям — Селищи.

    Легковая машина свернула к дому Павлушкина, стоявшему на отшибе. Ворота, сбитые из толстых жердин, были распахнуты, и на лай рассвирепевшего пса из дома никто не вышел.

    Занге и Охрим вылезли из машины.

    Отсюда, с пригорка, деревня была как на ладони. Колонна грузовиков вытянулась во всю длину улицы и остановилась.

    Четко повинуясь приказам своих командиров, солдаты, выпрыгнув из машин, сразу же направились группами к каждому дому… Загрохотали приклады по дверям.

    Солдаты вломились в дом к той женщине, которую недавно выбрали председателем сельсовета. Она едва успела накинуть платок на плечи. Ее и двух ее ребятишек вытолкнули на улицу…

    Учительница спала, когда ворвались в дом. Сбросили одеяло. Девушка пронзительно закричала, забилась в угол, к ней потянулись руки, порвали рубашку…

    На карателей накинулись трое мальчишек лет по двенадцати. Они дрались с солдатами, как волчата, зубами и ногтями защищая свою учительницу. Одного мальчишку выбросили в окно — раздался звон разбитого стекла и треск выбитой рамы. Остальных, избитых, и учительницу выволокли во двор…

    Из окон полетели книги, классная доска, сшитые из обоев тетради и глобус, тут же расколовшийся пополам…

    Разгромили все в доме женщины, помогавшей Ирине Петровне при родах…

    И у Анны Лосенковой хозяйничали оккупанты. Ничего не позволив взять, кроме грудного ребенка из люльки, ее и девочек, полуодетых, вышвырнули из дома.

    Заливались отчаянным лаем собаки. Грохнул выстрел— и лай сменился пронзительным визгом. Панически кудахтали редкие куры…

    Людей — а это были женщины, старики и дети — прикладами гнали по улице к полуразрушенной церкви.

    На дальнем краю деревни загорелись дома…

    Занге, наблюдавший за разгоравшимся пожаром, обернулся к Охриму и по-русски спросил:

    — В таком освещении узнаешь майора Млынского?

    — Узнаю, — кивнул Охрим.

    В тот же день в Тарасевичах, в доме Маши, которая когда-то спрятала у себя раненого Алика, командир отряда «За Родину» Высокий сидел не снимая кожаной куртки, со стаканом давно остывшего свекольного чая.

    Поставив стакан, Высокий проговорил, обращаясь к Косте и Алику:

    — Спасибо за помощь. Без связей с подпольем нам туго пришлось бы… Вы молодцы!

    Костя смущенно улыбнулся и ответил:

    — Алик смелый парень…

    — Ну хорошо, друзья, — сказал Высокий и обратился к Маше, которая все это время влюбленно смотрела на Алика, а теперь собралась было уйти. — Останься, Машенька, у нас от тебя секретов нет. Дело, ребята, серьезное, и время не терпит: каратели зверствуют. Напали на ту деревню, в которой недавно был Млынский. Грабят, жгут дома, людей согнали и заперли в церкви…

    — Ужас какой! — с болью сказала Маша.

    Костя сжал зубы.

    — Отомстим…

    — Само собой, отомстим, — подтвердил Высокий. — Но людей еще можно спасти.

    — Вы думаете? — посмотрел на Высокого Алик.

    — Я уверен. Если внезапно ударить сейчас по деревне, можно спасти людей. Вот только сил у нас маловато…