Возмездие

    По лагерю идут, направляясь к штабу, Алик и Кляйн-Высокий. Кляйн, возбужденный, дает Алику последние указания.

    Млынский через окно видит их, поворачивается к своим разведчикам и делает условный знак рукой. Шмиль переглядывается с Ерофеевым. Горшков, продолжая играть в карты и напевать «Ой ты, Галю, Галю…», в свою очередь переглядывается с ними.

    Млынский отходит от окна в глубину комнаты. Шмиль встает. Остальные остаются на местах. В штаб входят Алик и Кляйн.

    Горшков продолжает петь: «Ой ты, Галю, Галю молодая!..»

    Кляйн взглянул Млынскому в лицо и сказал:

    — Товарищ полковник, можно выступать.

    Горшков в этот момент выхватывает пистолет и бьет им Амелина по голове, выкрикивая при этом:

    — Ты что мухлюешь, гад?

    Шмиль ударяет Алика ладонью по горлу. И тот, взмахнув руками, падает на пол.

    Ерофеев направил пистолет на Кляйна.

    — Руки вверх!

    Кляйн в растерянности поднимает руки. Млынский обезоруживает его. Кляйн пытается опустить руки, но Ерофеев ткнул ему пистолетом в грудь, крикнул: «Руки!» Кляйн, поднимая высоко над головой руки, спрашивает:

    — Что это значит, товарищ полковник?

    — Ерофеев. Тихо!

    Млынский поправил пистолетом свою фуражку, потом нацелил его на Кляйна и твердым голосом сказал:

    — Вы сейчас выйдете на крыльцо, Высокий, и скажете своим людям, что до заставы будете провожать нас только вы и Шмиль.

    — А если я откажусь, что вы будете делать?

    — Развалю до задницы, сука! — громко воскликнул Ерофеев.

    Лицо Кляйна перекосилось. Он вздрогнул, но быстро овладел собой и в сопровождении Шмиля вышел на крыльцо.

    «Партизаны» подразделения, выделенного для сопровождения Млынского, увидев на крыльце Кляйна, за спиной которого стоял Охрим Шмиль, быстро повернулись к нему. Кляйн сдавленным голосом выкрикнул:

    — Отставить!.. С полковником пойдем мы только двое — я и Шмиль.

    Взвод, собранный Кляйном, расходится. Некоторые солдаты бросают реплики. Среди них четко слышится:

    — Что он нас путает. Меняет команды, подхалимничает перед полковником.

    Кляйн и Шмиль возвращаются в штаб. Млынский подходит к окну. Кляйн садится недалеко от него и говорит:

    — Ну, что же дальше? Надеюсь, вы не самоубийца, полковник? Мои люди разнесут эту избушку в два счета. Сложите оружие. И я даю слово солдата, что гарантирую вам жизнь.

    Млынский строго взглянул на него.

    — А я вам ничего не гарантирую, гауптштурмфюрер Кляйн. Встать! Это вам не с детишками воевать, скотина!

    Алик, поднявшись, сильным ударом ноги в живот отталкивает Шмиля в сторону. Млынский метнулся к нему, но Алик успевает выпрыгнуть из окна.

    Млынский и Горшков стреляют в Алика.

    Ерофеев прикладом автомата сбивает Кляйна с ног и связывает его.

    Шмиль выбегает из штаба. Млынский кричит ему вслед:

    — Охрим, к рации! Мы прикроем!.. — Взглянув на Горшкова, скомандовал: — Леня, давай! — А сам с силой нажал на спусковой крючок автомата.

    Пришедшему в себя Амелину удается выскользнуть из штаба. Шмиль пробирается к узлу связи, где находится рация.

    Алик с Рукосуевым короткими очередями из автомата бьют по окнам штаба. Вдруг Алик вскрикивает:

    — Бежим быстрее к рации, к рации!

    Оба, укрываясь за соснами от выстрелов Горшкова и Ерофеева, устремляются вслед за Шмилем.

    Разгоряченный Шмиль вбегает в помещение узла связи и дает длинную очередь по рации и сидящим возле нее радистам. Вбежавшие Алик и Рукосуев убивают Шмиля.

    Недалеко от штаба у коновязи стоят лошади. Млынский, увидев их, говорит Горшкову:

    — Пробирайся к лошадям, мы с Ерофеичем тебя прикроем.

    На него зло глядит лежащий на полу связанный Кляйн.

    Ерофеев, услышав это, передает Млынскому несколько гранат.

    Горшков осторожно открывает дверь. Но автоматные очереди прошивают ее насквозь. Горшков с силой захлопывает дверь и через окно стреляет по наступающим лже-партизанам. Млынский забрасывает их гранатами. Ерофеев передал ему еще несколько гранат:

    — Иван Петрович, возьми, твоя доля, — и взглянул на Горшкова.

    — Ну, Горшок, рискни. А мы — за тобой.

    Горшков подполз к двери и снова стал ее открывать.

    Лжепартизаны изрешетили ее. Млынский мгновенно оценил обстановку.

    — Леня, назад! Забаррикадируй дверь!

    Горшков и Ерофеев быстро подтащили скамейку, стол и плотно приставили их к двери.

    У коновязи пытаются вырваться перепуганные лошади.

    Лжепартизаны, то ложась, то вскакивая, ведя беспрерывный огонь по штабу, приближаются к нему. Млынский, Горшков и Ерофеев ведут стрельбу из всех окон. Млынский кидает противотанковую гранату. Она взрывается. Вслед за ним забрасывают немцев гранатами Горшков и Ерофеев.

    Алик, стреляя на ходу, подбегает к Рукосуеву.

    — Прикрой меня, я проберусь к лошадям. Нужно сообщить Занге.

    — Давай быстрее, — ответил Рукосуев и вместе с Колосовым и группой немецких солдат стреляет по избушке, прикрывая отход Алика.

    Алик прячется за дерево, отползает назад, к коновязи, быстро отвязывает одну из лошадей и вскакивает в седло. Из штаба стреляют по Алику. Но он на коне, делая крутые зигзаги, скрывается в лесу.

    Млынский и Горшков меняются местами у окон. Млынский, увидев приближающихся врагов, кричит Горшкову:

    — А ну, Леня, давай наверх!