Возмездие (ЛП)

У меня нет выбора, кроме как стиснуть зубы и медленно гореть в невыносимой пытке желания, прокручивая в памяти раз за разом недавнюю сцену.

Я никогда не видел ничего более прекрасного в своей жизни.

Когда она сидела там, укутанная в кучу старых простыней, со своими великолепными рыжими волосами, непокорными и растрепанными, я не мог отвести от нее глаз. Мельком увидел ее загорелые плечи и соблазнительную впадину над ключицами. Смотрел на грациозную колонну ее обнаженной шеи и заманчивые изгибы ее груди.

Ее лицо было чистым, румянец и краски смыты рекой. Без яркой мидрианской раскраски она выглядела совсем другим человеком. Это оглушало. Утренний солнечный свет освещал ее волосы и гладил гладкую загорелую кожу.

А Метка на ее лице была прекрасным произведением природы.

Совершенство.

Когда простыня соскользнула, обнажив идеально округлую грудь, желание охватило меня, словно лесной пожар.

Я мог бы полностью остановить время, просто чтобы насладиться неожиданной красотой момента, но не сделал этого.

Я не чертово животное.

И этот пробел в моем контроле, этот момент слабости…

Это жажда.

Оно временно. Я с этим разберусь. Привязаться к дикому тигландеру не было частью моего плана. Я не могу позволить себе ничего, что могло бы заставить меня принимать глупые решения.

Особенно теперь.

Вскоре известие обо мне дойдет до моих старых врагов, Ордена, и они придут за моей головой, как всегда.

Я не хочу быть рядом, когда Срединный Разлом будет кишеть ассасинами Ордена, особенно когда эта капризная маленькая империя вступит в тотальную войну.

Что касается тигландер, я не знаю, что буду делать с ней, когда получу свою плату. По крайней мере, могу научить ее, как прятаться и скрывать свои следы.

Коварный шепот возникает в моей голове.

«Почему бы просто не оставить ее? Она тебе нравится? Она наверняка удовлетворит твою потребность в…»

Я останавливаю эту мысль, но не отпускаю ее полностью. Подумаю об этом позже, когда мы сбежим из города.

Но сначала небольшая проверка. Следующий шаг будет трудным. Уверен, что тигландер это не понравится.

Но опять же, кому в здравом уме может понравиться быть покрытым конским навозом, верно?

Глава 10

Амали

Я смотрю сквозь пыльное окно в крыше, наблюдая, как крупные капли дождя падают на стекло. Небо быстро темнеет, но до сих пор нет никаких признаков безымянного убийцы.

Кошки ушли, и я осталсь одна. На мне нет ничего, кроме изодранной простыни, которую я превратила в импровизированное платье. Нервничая, некоторое время ходила босиком по комнате, пытаясь скоротать время, изучая странную мебель и случайным образом украшенные пылью предметы.

Он сказал мне не выходить на улицу.

Я не настолько глупа, чтобы умышлено не подчиняться ему.

Особенно этому мужчине.

Но где же он?

Безумная мысль приходит мне в голову. Что если его поймают имперские солдаты? Что если я останусь одна?

Но нет, этого ассасина не поймать.

Я беру старую книгу в кожаном переплете и пролистываю страницы, не в силах разобраться в угловатой мидрианской писанине.

Это все бред для меня. Я не могу читать на мидрианском. Дворцовые наставники научили меня говорить на их языке, но мне было запрещено учиться читать и писать.

— Это руководство о том, как жульничать в рупе, — сзади раздается глубокий голос, и я чуть выпрыгиваю из собственной кожи, когда поворачиваюсь и сталкиваюсь с убийцей лицом к лицу.

Я молча проклинаю его привычку пугать меня неожиданным появлением. Но он продолжал это делать.

Его потрепанного золотого пальто больше нет. Вместо него на нем та же черная одежда, которую он носил прошлой ночью. Темная одежда подчеркивает ледяную бледность его лица. Кожа мужчины местами почти прозрачна, под ней виден намек на темные вены.

Его взгляд более напряженный, чем всегда.

— Ч-что такое рупа? — тихо спрашиваю, стараясь не дать ему увидеть, насколько расстроена. Я даже не слышала, как он вошел в комнату. Он мог перерезать мне горло, и я бы не узнала, пока кровь не потекла бы из шеи.

— Это мидрианская игра. Два шестицветных кубика и двуликая королевская монета. Нейтральные цвета получают наивысшие очки. Два белых и император равны двадцати очкам. Два черных и императрица — самое большое количество очков — двадцать один. Мидрианцы всегда обманывают. Это ожидаемо. — Он берет книгу из моих рук и пролистывает, его темные глаза сужаются. — Книга очень устарела. У тебя не было бы шансов в переулках для ставок, если бы ты следовала этим советам.

— Ты не мидрианец, — проворчала я, раздраженная его внезапным вторжением; как он так легко застал меня врасплох. — Откуда ты так много знаешь об их мире?

— Это часть моей работы.

— Работа? Ты имеешь в виду убивать людей за монеты? — Вопрос слетает с моих губ, прежде чем я смогла его остановить.

Я прикусываю язык, когда лицо убийцы ожесточается. Он игнорирует мой вопрос, бросая книгу на пыльную столешницу с удивительной силой.

— Мы уходим прямо сейчас. К счастью, ты хорошая актриса.

— Что ты имеешь виду?