Возмездие за безумие

– Я ещё вчера подумал, что она, – мужчина ткнул на тело, – наложит на себя руки. Извините.

Вера сглотнула слюну тяжёлым комком и указала на руки Гали:

– Посмотрите, у неё под ногтями грязь. Может, она сопротивлялась? Может, её все же убили?

– Грязь с кладбища. Я там её вчера с могилы дочери снимал. Тронулась она совсем. А, насчёт, убили – разберёмся. Хотя чего тут разбираться? Пусть вон врачи своё слово скажут, – мужчина кивнул на медиков, появившихся в дверях.

Когда скорая подтвердила факт смерти Уховой, а полиция, понимая, что кроме Полин никаких других, взрослых, нет, в квартире, где всё ещё находилась покойница, впервые прозвучало слово «детский дом». Лена, слышавшая когда-то давно, что у Гали в пригороде есть мать, но так и не понявшая, почему соседка с ней не общается, не знала, где искать бабушку девочки. К тому же пожилая женщина вполне могла уже умереть. Не прояснила ситуации и Полин, которая о бабушке только слышала от матери, да и то давно, да и совсем нелестные вещи. Прижимая к себе совершенно потерянную Полин, Иванова попросила полицейских не забирать ребёнка. Лена, прижимая к себе совершенно потерянную Полин, попросила полицейских не забирать ребёнка.

– Я – её крёстная мать, – повторила Лена несколько раз, прежде чем ей утвердительно кивнули. Вера тут же объявила всем, что поможет матери оформить на девочку все бумаги по удочерению. Других мыслей у Ивановых и быть не могло: после стольких лет дружбы они являлись для Полин единственными близкими людьми, остальных забрала смерть. Но, несмотря на жалость, без решения органов опеки, представители власти не могли позволить Ивановым забрать Полин к себе.

– Я не имею права, – оправдывался толстый полицейский, боясь даже взглянуть на маленькую сироту или прикоснуться к белым туфлям.

– Мама, он действительно не имеет права, – качнула Вера головой, но тут же продолжила договариваться, – Но можно нам взять хотя бы личные вещи девочки и перенести их к себе? Думаю, до решения комиссии по делам опеки, нам разрешат забирать её к себе.

Против этого полицейский ничего не имел. Причина смерти была понятна и подтверждена врачом: удушье. Причём – самоудушье. Учитывая, что дома кроме умершей и её дочери никого не было, никаких особых расследований никто делать не собирался. «Тут у них, где ни копни, одни проблемы», – полицейский с тоской осматривал запустение в квартире. Из задумчивости его вывел голос Лены:

– И ещё, позвольте нам вместе с вами отвезти девочку в детский дом. – Лена умоляла. Она со страхом представляла себе как ребёнок, переживший за несколько месяцев столько потрясений, сможет оказаться среди чужих людей. Где же гуманность? Ведь про детские дома рассказывают столько страшных историй…

Толстый полицейский сначала задумался, потом опять кивнул:

– Так и мне будет проще. А то, кто знает… – Он хотел добавить «на что способна эта девочка», но сдержался. Хотя, выдал себя своим видом. Перемещаясь по квартире Уховых, он оглядывался и чертыхался: сколько ещё смертей должно произойти в этом доме? Женщины принялись быстро собирать вещи девочки. Из мебели Полин попросила взять тележку на колёсиках, на которой стояло множество приспособлений для компьютерной техники. Вещи переносили в два приёма: сначала мебель, компьютер, принтер, прочую аппаратуру и книги, потом – вещи. Нагруженные чемоданом и коробками, Лена, Вера и Полин с печалью смотрели, как толстый полицейский опечатывает квартиру Уховых.

– Вот и всё, – поставив на бумажную ленту печать, мужчина отряхнул руки, словно работа была пыльной: квартиру опечатали сразу после того, как полиция увезла Галю в морг.

– А если нам ещё что-то из вещей девочки понадобится? – спросила Вера предусмотрительно.

– Отделение рядом, придёте, откроем. – Мужчина с жалостью посмотрел на Полин, одной рукой прижимающую к себе рюкзачок, другой – перетянутую резинками обувную коробку, – Ты пойми меня, малышка, так положено делать.

– Я всё прекрасно понимаю. И я уже не малышка, – ответила Полин на удивление спокойно и по-взрослому, – Квартиру должны осматривать следователи. Так?

Полицейский кивнул и с гулом выдохнул, понимая как должно быть тяжело на сердце этой маленькой худышки с затравленным взглядом, на глазах которой вот уже в который раз погибают близкие люди. За последние три месяца Полин действительно сильно похудела. Причиной были и безусловный стресс после смертей сестры и отца, и откровенное недоедание – Галя после потери Юли совершенно перестала готовить, моря голодом себя, и не замечая этого, и, также, не докармливая Полин. Растущий организм моментально отразил этот недостаток, девочка отощала и ссутулилась. Распущенные волосы росли, как попало. Никто за последние три месяца не сводил Полин к парикмахеру. Джинсы и шерстяное пальто, давно не стиранные и пропахшие потом, добавляли неряшливости, в общем-то, к миловидной внешности Полин.