Возможно, это наш последний день (СИ)

Я поджала губы, чувствуя, что на глаза впервые за долгое время наворачиваются слезы.

— Зачем ты говоришь мне все эти вещи? — проговорила я. — Только не говори мне, что ты сдался.

— Я не сдался, и не сдамся никогда, — нахмурился Итачи, сжав мои руки крепче. — И ты прекрасно знаешь это. Но я должен сказать тебе это, потому что твоя судьба мне не безразлична. Я говорю тебе это по той причине, что ты один из самых дорогих мне людей. Говорю, потому что сильно люблю.

Я никогда прежде не слышала от него таких слов, хотя и знала это. Но слышать от него признание в такой момент было больно и до ужаса приятно одновременно. Эти слова были катализатором моих собственных чувств для меня. Чувство отчаяния захлестнуло меня с новой и невиданной раньше силой. А потому я резко подалась к нему и поцеловала его в губы, чего не позволяла себе раньше. Он не растерялся и не смутился, что было вполне ожидаемо. Положив руку на мой затылок, он углубил этот горький поцелуй, который продлился совсем недолго по моей вине. Не имея больше сил на то, чтобы сдерживать свои эмоции, я оторвалась и положила голову на его плечо, зажмурившись. Слезы все-таки брызнули из моих глаз, а сердце мое билось как сумасшедшее, выкачивая горячую и новую кровь по всему моему телу. Итачи положил свою руку на мой затылок и погладил меня по голове, будто утешая. Но не он должен был меня утешать, а я его. Потому что это он может умереть в таком раннем возрасте, потому что это у него никогда не будет возможности создать полноценную семью, добиться вершин выбранной им карьеры и дожить до старости. Он лишается гораздо большего, чем я.

Но, все-таки, я невероятно эгоистичный человек.

— Теперь мне действительно страшно умирать, — тихо сказал он. — Страшно и совершенно не хочется.

Я думала, что эти слова принесут мне только большую боль, но я почему-то даже была рада, что, возможно, в последние секунды своей жизни он настолько честен со мной. А что еще больше меня успокаивало, что его тяга к жизни не угасла.

Это заставило меня поднять голову и посмотреть на него. Маска его спокойствия, наконец, треснула, обнажая напряжение и беспокойство, которые, конечно, были выражены слабо, но все же они были на его лице. И в первые секунды я растерялась. Но потом быстро взяла себя в руки и улыбнулась. Улыбнулась ради него. Он тоже изобразил подобие улыбки, заставившее мое сердце сжаться еще раз.

Дверь позади нас раскрылась, и я услышала скрип колес кушетки, которую ввозили в палату Итачи.

— Итачи-сан, мы отвезем вас в операционную, — сказала медсестра позади меня.

Итачи глубоко вздохнул, положил руку на мой затылок и соприкоснулся с моим лбом на несколько секунд, прикрыв глаза.

— Держись, — судорожно прошептала я. — Я буду здесь до самого конца.

— Очень на это надеюсь, — так же тихо сказал он.

А потом он открыл глаза и оторвался от меня. Я отошла в сторону, а он встал с кровати и поднялся на ноги. В этот момент в палату вошли его родители и Саске. Медсестра готова была помочь ему лечь на кушетку, но Итачи надел на ноги тапочки и многозначительно посмотрел на недоумевающую девушку.

— Я пойду сам, — твердо сказал он ей, чем ошеломил всех, кто находился здесь.

— Но, может, лучше… — осторожно начала она.

— Нет, — отрезал Итачи.

И никто не посмел ему перечить. Медсестра еле заметно поджала губы и попросила Учиху следовать за ней. Итачи в последний раз обвел взглядом нас, обнялся с матерью, отцом, Саске и только потом со мной. А потом он спокойной и размеренной походкой направился вслед за медсестрой. Мы вышли в коридор, провожая его взглядом. Саске, не выдержав, кинулся следом, но я стояла на месте, решив на этот раз оставить двух братьев наедине. Вот девушка скрылась за поворотом, а следом за ней Итачи и Саске. И внутри меня сразу вдруг стало как-то пусто.

***

Вечерний прохладный воздух охватывал всю меня, успокаивая нервы, мысли и сознание. Я держала в руках нетронутую бутылку газировки, глядя куда-то в ноги.

Неожиданно я услышала тихие шаги рядом с собой, и это заставило меня поднять голову. Саске с совершенно безжизненным выражением лица сел рядом со мной на скамейку, не высовывая рук из карманов. Без лишних слов я протянула ему свою бутылку газировки, и он, подумав с секунду, принял её. Я услышала, как он отвинчивает крышку бутылки, делает глотки, а после вновь закрывает её и ставит на скамью между нами.

Некоторое время мы молчим, не в силах выдавить и слово. Хотя обычно мы всегда находили, о чем поговорить. Когда Итачи ушел из дома, я часто проводила время с Саске, который был младше меня на несколько лет, и мы отчасти были достаточно дружны. Правда эта дружба немного стерлась прошедшими годами.

— Нет никаких новостей? — спросила я хрипловатым голосом.

— Нет, — коротко ответил Учиха. — Но мама сказала, что позвонит, если что-то случится.

Меня передернуло от его слов, и это не укрылось от Саске.

— Замерзла?

— Нет, все нормально, — сказала я. — Хотя…