Возможности любовного романа

— Что? — перебил я ее.

— Я говорю, что уже посмотрела объявления об аренде и, если что, могу переехать.

Я не верил своим ушам.

— Ты хочешь переехать?

— Не хочу. Но, видимо, у меня не остается выбора.

— А ты не думала, что ставить такие идиотские ультиматумы не совсем честно?! — разозлился я.

— Ну, это же не ультиматум. В отличие от меня, у тебя есть выбор.

— А как еще это называется? Разве ты не сказала только что — «или делай по-моему, или я переезжаю»?

— Нет. Я просто тебе сообщила, что мне кое-что не нравится, а дальше уже тебе решать, как поступить.

— Охренеть! — облегчил я душу. — Послушай, порно — вот такая маленькая часть моей жизни, — показал я двумя пальцами. — А ты вот такая большая, — я раскинул руки в стороны. — Как это можно сравнивать?

— Я не сравниваю, — возразила Нина, на которую моя наглядная демонстрация не произвела особого впечатления. — Но если все так, как ты говоришь, я вообще не вижу, в чем проблема.

— Проблема в том, — ответил я, несколько грубо схватив ее за руку, — что в паре так дела не решаются. Они решаются по-другому. А если ты завтра скажешь, что тебе еще что-нибудь не нравится? А если ты скажешь: либо я завязываю с теннисом, либо ты переезжаешь?

— Ты прекрасно знаешь, что этого я тебе никогда не скажу.

— Знаю, только вот я никогда в жизни не стал бы тебе угрожать уходом, заставляя от чего-то отказываться или, наоборот, что-то делать! Просто… — я не мог подобрать слова, но внутри у меня все бурлило. — Просто… Ты не можешь вот так вот запросто положить на одну чашу весов наши отношения, а потом смотреть, не перевесят ли они вторую чашу! Нельзя так себя вести, потому что тогда это уже никакие не отношения! Даже если бы я дрочил по три раза на дню на силиконовые сиськи (хотя я ничего такого не делаю), у тебя все равно не было бы права так себя вести!

— Думаю, мы все уже друг другу сказали, — подвела черту Нина, и мне показалось, что ее губы вот-вот покроются инеем.

— Ну ни хрена себе! — выкрикнул я. — И что теперь? Теперь ты заплатишь какому-нибудь айтишнику, чтобы он сидел в своей общаге и следил оттуда, на какие сайты я захожу?

— Нет. Я лучше поизучаю объявления об аренде.

Нина была не из тех людей, для которых утро вечера мудренее. Она нашла комнату где-то на Пекаржской улице, и, хотя она так туда и не переехала, наша совместная жизнь стала вдруг хрупкой и болезненной.

Перед самым Рождеством мы поругались снова. Мы сидели в кафе «Сполек» — сначала молча, а потом, наоборот, обмениваясь слишком громкими репликами, так что все на нас оборачивались. В итоге Нина сказала, что дальше так жить не может и пора уже что-то менять… в общем, нечто в этом духе.

Я стал ее успокаивать, мол, мы справимся, но в какой-то момент и сам в этом засомневался. По моим представлениям, все наши разногласия происходили внутри наших отношений, как грозы, которые разражаются в атмосфере планеты, неизменно вращающейся вокруг своей оси и вокруг Солнца и стремительно разрезающей космическое пространство. А вот для Нины все выглядело по-другому. В ее мире наши разногласия атаковали нашу планету, как метеоритный дождь, и каждый раз оставляли на ней очередной кратер.

Мы вышли на улицу. Нина перебросила через плечо дорожную сумку — оказалось, что она направляется на вокзал. Она всегда на шаг меня опережала.

— Ну, в Рождество созвонимся, — сказала она.

— Созвонимся? Созвонимся?!

Я нащупал в кармане телефон и с размаху швырнул его в урну. Хватит с меня этих сообщений, объяснений и примирений. В Рождество мы должны быть вместе, а не просто созваниваться!

У меня была самая дешевая «нокиа», которая тут же разлетелась на части: передняя рамка отвалилась, аккумулятор выпал, в воздухе мелькнула блестящая пластинка сим-карты.

Нина стремительно развернулась на каблуках и двинулась в сторону вокзала.

Я что-то проорал ей в спину и помчался сломя голову в противоположном направлении. Минут через пять, немного остыв, я понял, что не хотел бы лишиться всех своих телефонных контактов. Словно по команде «кругом — марш!», я вернулся назад, к урне, уязвленный еще и тем, что даже не смог остаться верным своей злости.

Сим-карта валялась в углу у стены, но вот с телефоном уже можно было распрощаться. Прекрасно — зато куплю себе новый.

Дома я назло включил порно.

Именно в такие минуты я его и смотрел: когда мне бывало плохо, когда мне бывало паршиво. Для меня порнография была связана не с эротическими радостями, принадлежавшими реальной жизни, а со скверным настроением, пустотой и усталостью. Она служила средством подавления недовольства. Недовольства чем? Я не мог сказать точно, знал только, что возбуждение ненадолго затмит собой все. В этом смысле зависимость у меня, наверное, была.

Не могу поклясться, что в тех видео, которые я смотрел накануне Рождества, не было красных колпачков и бубенчиков.

Меня поразила нелепость происходящего, и я написал об этом Нине на почту.

За вечер я, наверное, раз десять проверял ящик. Мне хотелось ей позвонить, но у меня не было телефона.