Возможности любовного романа

Только ведь это все литература, согласны? Последние фразы — так вообще вариация известного буддийского коана, который пересказывает Ролан Барт во «Фрагментах речи влюбленного».

Сегодня утром я просматривал наши старые мейлы и понял, что память меня иногда обманывает. Например, женщина, якобы пригласившая Нину на кофе после попыток спасти беременную с инфарктом, на самом деле пригласила ее в другой ситуации, хотя и похожей: они тогда помогли мальчику, с которым случился эпилептический припадок. Почему-то обе эти истории соединились у меня в одну. В своем мейле Нина писала мне про мальчика и про женщину, которая потом сказала ей, что она прекрасна, и пригласила на кофе. Нине казалось, что слова эти совершенно не к месту, она чувствовала себя растерянной и обессиленной, но приглашение приняла, а потом почему-то открыла незнакомке свою душу. Я даже не знала, сколько всего у меня внутри, — признавалась мне Нина, будто совершившая обряд очищения. Когда женщина повторила, что Нина прекрасна, уточнив, что имеет в виду внутреннюю красоту, Нина расплакалась. У нее было такое чувство, будто она омылась и кто-то вытер ее белым полотном. Я вдруг поняла, что мне под силу все, что я захочу, а еще — что я не должна быть рядом с тем, кто не чувствует, что причиняет мне боль, даже если я люблю его, — так заканчивалось ее письмо.

Кто не чувствует, что причиняет мне боль?

Что, если я всю дорогу сам себя обманываю, даже не догадываясь об этом? Что, если я увижу истину только тогда, когда меня будут держать за щиколотку в окне верхнего этажа? Что, если я только и делаю, что посасываю цветные леденцы?

В ту ночь перед Рождеством я почти не спал. Тело и разум спорили, кому сейчас хуже, или же поочередно пытались сорвать банк моего сознания. Утром я проснулся завернутый в мокрое от пота одеяло и с высокой температурой. Спустя, наверное, полсекунды я вспомнил наш ночной разговор с Ниной. Я ухватился было за надежду, что все это мне приснилось (наиболее правдоподобное объяснение, учитывая, с одной стороны, мое состояние, с другой — содержание нашего разговора), но — напрасно. Нина действительно утверждала, что мы расстались. Мы?

Я не знал, что мне делать, и вдобавок чувствовал абсолютный упадок сил.

Я лежал, завернувшись в одеяло, и в голове у меня роились мысли. Ей правда настолько неприятно, что я иногда смотрю порно? Но разве эта мелочь может разрушить отношения? Как там говорится? Малая закваска квасит все тесто? Это только у нас такая проблема? Кто-нибудь знает, что с ней делать? И вообще: это реальная проблема или просто повод? А если повод, то в чем настоящая причина? Нина ужаснулась, когда увидела, как я бьюсь на полу в истерике? Я тогда потерял в ее глазах свое мужское достоинство? Или я парадоксальным образом теряю его, когда смотрю порно? Или Нина поняла, что не может больше видеть меня, когда я в тот раз принял ЛСД? Что, собственно, она чувствовала в эти часы? Почему не захотела поговорить об этом? Что вообще творится внутри нее? И связано ли это со мной, или она попросту перенеслась на другую орбиту? Она кого-то встретила? Такова ли она, какой я ее себе представляю?

Я погружался в сон, а потом опять выныривал, разгоряченный, на поверхность. Пробудившись в очередной раз, я вспомнил, как несколько месяцев назад докликал на одном порносайте до сцены, снятой в тех самых апартаментах, которые Нина забронировала для нас, когда мне исполнилось тридцать. Тогда мы провели там несколько ярких и счастливых дней, а теперь в нашей спальне на старинной белой кровати развлекались с самотыком четыре девушки, одетые в английскую школьную форму с красными галстучками. У одной из них были завязаны глаза, и остальные щебетали ей по-английски с чешским акцентом: Where are we? Who are we?

— I don’t know, — ответила четвертая и позволила расстегнуть на себе блузку.

Я тут же открыл на компьютере папку с нашими фотографиями, чтобы проверить, не ошибся ли я. Да, так и есть: кровать с белым изголовьем и золотой окантовкой, трехстворчатый, застекленный посередине шкаф, туалетный столик с овальным зеркалом, перед которым причесывалась Нина. А теперь там девушки совали друг дружке в анальное отверстие прозрачный вибратор. В левом окне у меня было открыто это видео, а в правом — наши фотографии. На одной из них, снятой на автоспуске, — полуобнаженная Нина, потягивающаяся после пробуждения, и я, влюбленно ей улыбающийся. А в другом окне две из четырех девиц смазывали себе тем временем половые губы. «Их снимали до нас или после?» — задумался я, как будто бы это имело какое-то значение.