Возможности любовного романа

Новое заведение, появившееся прямо на главной площади, уже привлекало внимание местных. Время от времени кто-нибудь заглядывал в открытую дверь и о чем-то расспрашивал, чтобы потом передать эту информацию дальше. Я понимала, что здесь к нам будут относиться свысока. Мы как раз вовсю красили — витрину, батареи, серую штукатурку стены, по которой собирались потом пройтись цветным валиком, — и времени на разговоры у нас было навалом.

— Кофейня, значит? — переспрашивал какой-то дедуля с загорелой лысиной. — Но пиво-то вы наливать будете?

— Конечно, — отвечал Яник, не выпуская из рук малярной кисти.

— «Поличку»?

— Оно тут и так везде.

— Потому что оно самое лучшее.

— Мы хотим попробовать какой-нибудь крафт.

— Кра-афт? — недоверчиво протянул дедуля и вошел внутрь, будто надеясь своими глазами увидеть наше крафтовое пиво.

— А я тут всю жизнь на заводе проработал … — начал он, и еще добрых полчаса мы не могли ни выключить это радио, ни настроить его на другую волну.

Передача про старожилов закончилась, только когда за дедулей пришла его старуха, простите, дородная дама, которая все это время покупала на рынке стойкую краску для волос. Она повела себя очень любезно: оглядевшись, сразу же спросила, зачем мы так испоганили уютный интерьер «Арт-кафе». И, мол, в какой цвет мы собираемся покрасить эту обшарпанную стену.

— Она такой и останется, — сообщила я.

— Останется? В таком виде?

— Мы только закрепим ее лаком для волос, чтобы вам в кофе случайно ничего не насыпалось, — ответила я, подмигнув Янику. — Может, вы нам подскажете, каким лаком пользуетесь? — И я бросила взгляд на ее капитальную шевелюру цвета красного дерева.

Яник потом говорил, что клиентскому отделу предстоит еще кое-что доработать, но в целом кофейня начинала потихоньку вырисовываться — почти как в созданной Романом 3D-модели. Однажды утром к нам пришла художница, которая умела обращаться с валиками, разложила их на полу, расставила свои стаканы и краски и целый день рисовала полосатые композиции, от которых глаз было не оторвать. Винно-красный, черный и два оттенка желтого отлично сочетались с моей обшарпанной стеной, пианино и разноцветными стульями, которые уже успели к нам приехать. Так же, как и чугунные опоры для столиков, которые проектировал сам Роман. Мы позвонили Ивану уточнить, не готовы ли столешницы, и уже на следующий день его побитый фургон припарковался перед дверью нашей кофейни.

Мы работали от зари до зари, а Яник — даже немного дольше. Как-то вечером я включила дома музыку, зажгла свечи, поставила в духовку багеты и достала вино. У нас вполне мог бы получиться романтический ужин, если бы только мы сумели говорить о чем-то помимо кофейни. Яник ждал, когда нам привезут громадную люстру, которая должна была стать главной нашей достопримечательностью. Это был такой паук с восемнадцатью желтыми и золотистыми матерчатыми шнурами, и Яник все думал, какие к нему купить лампочки.

«Роман послал новую 3D-версию, можем вместе на нее взглянуть», — предложила я. В общем, после ужина мы скачали файл afera_07.skp и увидели нашу кофейню сверху, как будто бы в ней не было потолка. В витрине стояли стулья и даже два шезлонга в желто-белую полоску, которые в итоге так и остались только на экране и, может даже, только в этой версии. Роман немного попереставлял мебель, добавил полочки за барной стойкой и еще кое-какие мелочи. Он даже смоделировал детский стульчик и качельку-лошадку! Я бы с удовольствием на ней покачалась, но Романа скорее интересовало, не хотим ли мы добавить по крайней мере один барный стол со стульями. Эти самые барные стулья мы, взвешивая все за и против, обсуждали битый час.

Я рухнула на кровать прямиком с компьютерного стула и сказала Янику, что раз он мой парень, пусть сам меня и переодевает.

Он по обыкновению справился только наполовину, и мы лежали рядышком голые, а потом слились воедино в каком-то полубессознательном состоянии. У нас у обоих выдохлась батарейка, как у зайцев из старой рекламы «Дюраселл». Мы достигли пика и скатились с него прямо в сон.

Тут мне сразу вспоминается, как однажды мы с Яником, крепко обнявшись, покатились кубарем с вершины холма. Только мы не сообразили, что чем больше вес, тем быстрее ты катишься. Мы никак не могли остановиться, да к тому же оказалось, что склон только сверху выглядел гладким. Мы держались друг за друга, орали, лавиной неслись вниз и в итоге отбили себе все, что можно.

Как ни странно, в тот вечер спустя час я проснулась. Ни дать ни взять идеальная хозяйка, у которой в голове срабатывает будильник, когда достирывает стиральная машина[97]. Яник, как лунатик, поплелся за мной в ванную и вытянул вперед руки, желая помочь: корзину-то для мокрого белья мы так и не купили.

Ночь была теплая, и мы голышом стояли на балконе и вешали белье на веревочки. И почему, интересно, такие моменты запоминаются больше всего? Я взяла у Яника последние трусы, повесила их и посмотрела на него с недоумением, потому что он все так и стоял под открытым небом, освещенный луной.