Возможности любовного романа o

– Нормальных женских журналов в природе не существует.

– Ну, я имел в виду, например… “Марианну”^[73].

– “Марианну”, значит? Будет тебе сейчас “Марианна”! – заявила она с легкой угрозой в голосе и скрылась в ванной.

Когда позднее Нину стали снимать профессионалы, им удавалось сделать из нее кого угодно. Однажды они соорудили на ее голове афро цвета металлик и размером с небольшой декоративный куст, так что Нина выглядела, как экспонат из “Фабрики” Уорхола. В следующий раз она превратилась в элегантную ассистентку лондонской продюсерской компании с офисом в Сохо, потом – в патронессу рок-фанаток. Иногда она возвращалась домой, не успев принять свой цивильный облик, что вызывало во мне невероятное смешение чувств – от грусти и смятения до желания.

Нина вышла из ванной в изящном платье цвета дижонской горчицы, опоясанная тонким ремешком в “гусиную лапку”. Она иначе убрала волосы, тронула губы блеском, сделала что-то с глазами. Кривляния полоумного подростка сменились плавными телодвижениями, как если бы Нина с японского вдруг переключилась на французский.

Сцепив ладони на затылке, она выставила вперед локти и подбородок.

Чуть склонила голову, приоткрыла губы и посмотрела в объектив загадочно-томным взглядом.

Расстегнула верхнюю пуговицу платья, мечтательно повела глазами…

– Гм, думаешь, в “Марианне” на такое согласятся? – спросила Нина, рассматривая кадр, на котором она моргнула и выглядела так, как обычно и выглядят на фотографиях моргнувшие люди.

Напоследок Нина вышла из ванной в купальнике и в своих единственных туфлях на высоком каблуке. Я решил для разнообразия снять ее на видео, но она уже устала, а усталость обычно проявлялась у нее в том, что она начинала дурачиться. Нина встала перед объективом, ссутулилась, поковырялась в носу и заговорила с пародийным акцентом:

– Хеллоу, айэм Нина. Айэм твентисри, ноу, твентифо йерс олд энт айэм чек. Зис из май бади. Ду ю лайк май бади?

– Оф корс! – воскликнул я, продолжая снимать.

– Энт ду ю хэф мани?

– Йес, ай хэф.

– Бат ду ю хэф мэни оф ит? Ай мин мач?

– Хани, ай эм рич эз бич.

– Грэйт, ю ар май бой. Соу, ай эм блонд энт ай хэф вери найс гёрлиш лук. Ю кэн чек ит. Зис из ит, – она посмотрела в объектив. – Энт ай кэн поус фор ю лайк зис – энт зис – энт зис – энт олсоу зис. Оу, мит май баток. Зис из дженуин чек баток, ван хандрид пёрсент нэчурал.

– Рили?

– Ю кэн бет он ит. Южуали ай сит он ит бат ит из малтифанкшенл. Фор икзампл ю кэн воч он ит он зе стрит. Ор ю кэн слэп ит. Лайк зис. Ор ивен литл мор хардр, – она еще раз шлепнула себя по заднице. – Энт ай вуд лайк ту сэй зет май эдвэнтадж из зет ай хэф ноу хайр эдьюкейшн. Соу ю кэн би вери нэчурал виз ми. Ай мин ноу интелекчуал балшит.

– Ю мин лайк джендр ишьюз?

– Свитхарт, ай фил ай кэн би тотэли оупен виз ю: ай хэф эпсолютли ноу джендр – ай хэф оунли секс, – заявила Нина, едва сдерживая смех. – Свитхарт, ду ю вонт ми ту шоу ю май секс нау?

– Мэйби э литл бит лэйтр…

– Оукей. Соу лет ми джаст мэншн зет май секс из олвейс вери вайлд энт вет энт лауд. Соу айэм сендинг ю зис рикорд, соу ю кэн консидер май бади фром ол зе сайдс^[74]…

После этого Нина послала в объектив воздушный поцелуй, а потом показала задницу. Хорошо еще, что трусы с себя не сдернула, хотя ее выступление и без того можно было расценивать как перформанс. За него в соответствующей мастерской брненского факультета изобразительных искусств она вполне могла бы получить титул бакалавра. Только нужно было приписать что-то вроде: