— Я Вам подчинен с седьмого, операции Центра завершаются согласно приказа тридцатого.
— Согласен! Подробности?
— Сделали наложение: «наружка», перехват Доктора, изменение активности радиообмена Антанты, время начала командировки и место проживания, изучение соседей и гостей соседей. Времени и сил грохнули — мама, не горюй! Но результат есть.
— Я весь внимание.
— С девятнадцатого октября мы обставили все четыре посольских дома. Двадцать шестого Вы приказали проверить на совпадение живущих рядом с нашими. Вот рапорт. Дважды в день у мусорных баков появлялись местные бомжи. Периодичность подозрений не вызвала. Мусор выбрасывают дважды в день. Бомжи были вполне нормальные. Стабильная группа. Четверо человеков. Но вот что мои ребята углядели. Бомжи одеты по бомжиной моде — вполне добротно и по сезону. Германия как–никак. А ковырялись не в баке, куда стекло скидывают, а в тряпках. Вопрос! Какие такие еще годные тряпки могут выкинуть наши зажиточные сограждане в стране пребывания? Это первое и главное.
— Бомжей устанавливали?
— Нет. Решил не рисковать. Второе. Группа радиоконтроля дала: бессистемно, но раз в неделю–две с одного и того же мобильного телефона проходит вызов — набор производился из второго дома посольства. Номер вызываемого абонента установлен, владельца, разумеется, нет. Ответа нет: за все время наблюдения ответа не было. Было сделано предположение, что это не баловство, а оперативный сигнал. Чей мобильник, установить не удалось, а чтобы не спугнуть удачу, даже и не пытались. Закономерности связи установить не удалось.
Но это было уже кое–что. Стали пристальнее изучать эти баки и все действия бомжей вокруг них. Наши дотошность и внимание дали прекрасный результат: в день появления неизвестного мобильника на связи бомжи шарят в баке основательнее, с душой, и отходят от него бодрее как бы. Я покажу Вам записи.
Третье. После появления мобильника, бодрого отхода бомжей оживляется Британское посольство. Радиообмен с Лондоном четыреста — четыреста пятьдесят групп. Всего перехватили и записали девять радиограмм. Открыть мы их не смогли, сейчас ими занимаются в Центре. Может, что–то и получится.
— Вилли Яковлевич! Ваш эстонский темперамент меня доведет до кондратия. Опустите все о прекрасном и свете луны над помойкой. Вы подполковник контрразведки. Ваша фамилия — Ильвес, а не Левитан! Я ничего не попутал? Чуть быстрее, пожалуйста. Я Вас понимаю, но чуть быстрее.
— Четвертое. Вызов с мобильного, выход нашего офицера из подъезда дома, выброс мусора, бомж, английский радиооператор. Звезды совпали двадцатого. А двадцать третьего Вы садите в архив двух офицеров, двадцать четвертого — еще троих. Гора двадцать третьего информирует поляков о возможном аресте и готовящейся эвакуации на двадцать четвертое. Идет активный радиообмен Берлин — Варшава, Варшава — Лондон и Лондон — Берлин. Стороны треугольника сомкнулись. И сегодня в восемь двадцать срабатывает вызов известного нам мобильного телефона у неизвестного нам человека — на тот момент!! Трубку взяла девочка. По косвенным признакам в разговоре девочки и вышли на папу. Вкратце всё!
— Имя крысы?!!
— Приемышев же.
— Да! Я уже спрашивал…
Немая сцена: Гойя. Сны разума.
— Сергей Игоревич! Вы меня простите, но…
— Что будем делать, Вилли? У Приемышева светло–русые волосы, но к апрельскому провалу он никаким местом…