Возроди меня

Все совершенно оправданно беспокоятся о Джульетте – каждого волнует состояние нашей новой Верховной главнокомандующей, и я, косвенный виновник ее страданий, нигде не могу найти спасения от любопытных глаз, вопросительных взглядов и жалостливых лиц. Неприятно, когда столько людей посвящены в твою частную жизнь. Когда у нас с Джульеттой все было хорошо, мне не приходилось так много общаться – я вызывал меньше интереса. Это Джульетта умеет поддерживать отношения; я для этого не гожусь. Мне претит такая подотчетность, не волнует ответственность в дружбе – я хотел только Джульетту. Я хотел ее любви, ее сердца, ее объятий. И это часть цены, которую я заплатил за ее любовь: посторонние люди со своими вопросами и неприкрытым презрением ко мне.

Итак, я сделался призраком. Я брожу по тихим коридорам, держусь теней и замираю в сумраке, чего-то ожидая. Не знаю чего. Опасности. Безразличия. Чего угодно, чтобы понять свои следующие действия.

Я хочу новой цели, точки приложения сил, нового дела. Вспоминаю, что вообще-то я командир и регент Сектора 45, что у меня бесчисленное количество дел, которые сами себя не сделают, но теперь мне этого недостаточно. Ежедневные обязанности уже не поглощают все мое время – строго регламентированный распорядок упразднен. Делалье изнемогает под тяжестью моей эмоциональной эрозии, а я против воли все думаю об отце…

Как он был прав насчет меня. Он с самого начала был прав.

Меня губят эмоции – снова и снова. Именно эмоции побудили меня хвататься за любые поручения, лишь бы остаться поближе к матери. Именно эмоции заставили меня найти Джульетту в процессе поисков лекарства для моей матери. Это эмоции заставили меня влюбиться, получить пулю и потерять голову, снова превратившись в сломленного мальчишку, который ползал на коленях, умоляя своего чудовищного отца пощадить любимую девушку. Именно из-за эмоций, из-за моих сопливых эмоций я все потерял.

Нет покоя. И нет цели.

Как я жалею, что не вырвал сердце из своей груди уже давно!

Однако работу нужно делать.

До симпозиума остается двенадцать часов, а я так и не успел ознакомить Джульетту с деталями. Я как-то не ожидал, что после гибели моего отца все по-прежнему будет идти согласно регламенту. Я думал, начнется мировая война, ждал нападения других континентов, считал, что остальные лидеры не позволят нам поиграть в контроль Сектора 45. Мне как-то не пришло в голову, что они лелеют более зловещие планы. Я не догадался выбрать время подготовить Джульетту к скучным формальностям, к монотонной рутине, на которой зиждется Оздоровление. Надо было лучше думать. Я мог этого не допустить.

Я надеялся, что режим не устоит. Я ошибался.

У нашей новой Верховной главнокомандующей всего несколько часов на подготовку, чтобы обратиться к аудитории из 554 командиров секторов Северной Америки. От Джульетты ожидают, что она встанет во главе континента и выгодно воспользуется хитросплетениями внутренней и международной дипломатии. Хайдер, Назира и Лена доложат о результатах конференции своим кровожадным родителям. Я должен быть рядом с Джульеттой, помогать, направлять и защищать ее. А я даже не представляю, в каком виде она выйдет утром из комнат моего отца. Я не знаю, чего от нее ожидать, станет ли она общаться со мной и какое направление примут ее мысли.

Я не знаю, что нас ждет.

И в этом мне некого винить, кроме себя.

Джульетта