Возроди меня

Осторожно трогаю бархатистые маленькие волосики. Постепенно смелею и подаюсь вплотную к зеркалу, расплющив нос о гладкую поверхность. Так странно, но вскоре всякое опасение проходит. Как я ни вглядываюсь в себя, никак не могу вызвать в себе сожаление. Шок – да, но…

Не знаю.

Мне нравится.

Глаза у меня всегда были большие и зеленовато-голубые, как миниатюрные копии земного шара, но я не считала их особенно интересными. Но сейчас мне нравится собственное лицо. Будто я вышла из тени самой себя. Будто занавес, за которым я пряталась, наконец поднялся.

Я здесь. Вот я!

Поглядите на меня! – как бы кричит мой новый вид.

Пар наполняет ванную комнату медленными, осторожными выдохами, зеркало запотевает, и наконец мне приходится отвернуться. Но, отворачиваясь, я улыбаюсь.

Потому что впервые в жизни мне нравится, как я выгляжу.

Еще вчера я попросила Делалье, чтобы мой гардероб перенесли в покои Андерсона, и теперь стою перед раскрытым шкафом, осматривая его недра новым взглядом. Я не раз видела эту одежду, но сейчас она кажется иной.

Я и чувствую себя по-другому.

Необходимость выглядеть на уровне раньше ставила меня в тупик – я не умела добиться такого стильного вида, как, например, у Уорнера. Я думала, этой науки мне в жизни не одолеть, но сейчас понимаю, что раньше просто не знала себя. Как прикажете одевать чужачку, живущую в моей коже?

Какой я была?

Как мне хотелось, чтобы меня воспринимали?

Много лет я тушевалась – пыталась стать незначительной и незапоминающейся. Я хотела казаться невинной; я мечтала, чтобы меня считали тихой и безвредной. Меня терзало, что само мое существование ужасает окружающих, и всячески обесцвечивала себя, свой свет, свою душу.

Я очень старалась задобрить невежд. Я страстно хотела ублажить дураков, судивших меня за глаза. Пока я это делала, я теряла себя.

Но теперь…

Теперь, я громко смеюсь.

Теперь мне на них наплевать.

Уорнер

Джульетта выходит к нам неузнаваемой.

Мне пришлось, несмотря на огромное желание с головой уйти в дела, присоединиться к нашей группе из-за ставшего уже неизбежным прибытия трех последних гостей: сыновья-близнецы лидера Южной Америки и сын Верховного главнокомандующего Африки нагрянули рано утром. Лидер Океании детей не имела, стало быть, больше можно никого не ожидать. Детки слетелись на симпозиум – очень удобно.

Я как раз знакомил новоприбывших с Каслом и Кенджи, когда вошла Джульетта. После ее появления прошло не менее полминуты, а я все никак не могу наглядеться.

Она изумительна.

На ней простой черный обтягивающий свитер, узкие темно-серые джинсы и черные высокие ботинки. Волосы одновременно как бы и есть, и нет: голову словно осеняет мягкая темная корона, и это идет Джульетте так, как я и предположить не мог. В отсутствие длинных волос взгляд невольно сосредотачивается на ее лице, а лицо у нее невероятное. Огромные глаза, в которые невозможно насмотреться, и четкие черты, которые раньше несколько терялись.

Она выглядит шокирующе иной.

Суровой.

По-прежнему красивой, но жесткой. Перед нами уже не девочка с хвостиком и в розовом свитере: сейчас Джульетта действительно походит на молодую женщину, которая застрелила моего отца, а потом выпила целый стакан его баснословно дорогого скотча.

Она медленно переводит взгляд с меня на онемевших Кенджи и Касла, затем на потрясенные лица наших новых гостей, и добрую минуту никто из нас не в состоянии сказать ни слова.

– Доброе утро, – наконец говорит Джульетта без улыбки.

В ее глазах нет тепла и доброты. Внутренне я невольно дрогнул.

– Черт, принцесса, это реально ты?!

Джульетта коротко взглянула на Кенджи, но не ответила.

– Кто вы трое? – спрашивает она, кивая новоприбывшим.

Они медленно, неуверенно встают.

– Это наши гости, – говорю я, не в силах принудить себя взглянуть ей в лицо. – Я как раз собирался представить их Каслу и Кишимото…

– А меня ты не забыл? – слышится новый голос. – Я бы тоже хотела познакомиться с новой Верховной главнокомандующей.

Обернувшись, я вижу Лену в дверях, меньше чем в трех футах от Джульетты; она оглядывает комнату с таким удовольствием, будто происходит нечто на редкость приятное. Сердце у меня начинает биться чаще, мысли несутся с удвоенной скоростью. Я до сих пор не выяснил, что Джульетта знает о Лене – и о том, что мы были вместе.

Глаза Лены радостные – слишком радостные, и улыбка чересчур широкая и довольная… У меня по спине пробегает холодок.