Возрождение Феникса. Том 6

— Рубинштейна? — уточняет Светлана. — Генриха Густавовича? Ректора консерватории имени Чайковского?

— Ну того плешивого старичка, да. Его просто Целители вовремя откачали. А между прочим он так восторгался, так восторгался игрой Сени на той большой гитаре с палкой…

— Виолончели.

— …что аж со стула бахнулся. Но спасли бедолагу, вернули к жизни. За две минуты произошел весь это спектакль, вот ты и не заметила. Кстати, еще пара дам преклонных лет потеряли сознание во время незапланированного концерта блондинчика. Тоже откачивали.

— Это были Бряшкина и Вронцова, директор Московской филармонии и главный дирижер Национального симфонического оркестра, — кивает Светлана. — Их я видела.

— Бедные старушки, — с притворным сожалением вздыхает Кали. — Влюбиться на старости лет — это же такое испытание для организма.

— Значит, что-то про Фалгора мы всё же узнали, — кивает Аяно. — То, что он гениальнее любого землянина и сверхобучаем.

— Какие планы насчет нашего жареного пленника? — вдруг спрашивает Кали.

— Фалгор запретил разговаривать с хаоситом без него, — Аяно летает в своих мыслях и не сразу отвечает.

— С каких пор Фалгор имеет право что-то нам запрещать? — возражает Кали. — Я хочу выслушать, что вякнет этот японский шашлык.

— Фалгор — наш союзник, — возражает Аяно. — И плохого не посоветует. Помнишь слова Софии? Муж велел найти его.

— Союзник союзником, — не спорит Кали. — Но и Арсений может быть хитровывернутым, как, к примеру, наша София. Со своими мотивами. Лучше допросить Нобунагу как можно скорее. Тем более, что его отец уже выслал нам ноту протеста. А скоро и войну объявит. Это неизбежно. Мы захватили его наследника. И здесь вряд ли поможет объяснение, что ваш сын хаосит.

— София в этом плане согласна с Фалгором, — жестко обрезает Аяно. — Без него с японцем не стоит разговаривать.

Кали решает промолчать. А Светлане всё равно на хаоситов и конфликт с японцами. Ей бы не проспать СПА, посещения салонов красоты священны, а то так недолго дожить и до гусиных лапок.

* * *

Вернувшись с бала, Анфиса не спала всё утро. Княжну тревожили беспокойные мысли. Вчера Арсений вел себя не как обычно. Много ел, говорил многообещающие слова, снова много ел, танцевал со всеми барышнями первоклассные танцы: и венгерку, и краковяк, и вальс, вторгался в оркестр и играл на разных инструментах чудесные мелодии, и опять же много ел. А еще Сеня не отказывал во внимании никому. И многие тянулись к нему, как мотыльки на свет в ночи. Даже царевна Берегиня кружилась с избранником Анфисы, но по молодости и по малому знакомству с Сеней, видимо, не замечала в нем перемен. Только хлопала в ладоши и радостно попискивала на очередной эпатаж Сенечки. Виновата, конечно, и волшебная харизма Сени. Ей сложно противиться, а для по уши в него влюбленных девушек и невозможно. Но Анфиса, хоть и прониклась ею, не могла не замечать странности происходящего с любимым пока еще вассалом. Сначала Анфиса думала, что виной всему смертельная схватка с тем ужасным хаоситом. Арсений мог сильно перепугаться, переволноваться и поэтому вести себя вызывающе. Адреналин, бурлящие эмоции, чувство облегчения от удачного финала битвы. Именно поэтому княжна готова была простить ему многое, да фактически всё, даже столь наглые громогласные заявления о родстве с Бесоновыми. Тем более, что Сеня не забыл и про Анфису с Людочкой.

Но слова княгини Кали напугали княжну не на шутку. Хаос! Виной всему ужасное влияние Хаоса. Анфиса наблюдала весь вечер за Сеней с трясущимся сердцем. А потом, в конце вечера, он ушел с Бесоновыми. Успокоило княжну только сообщение уже дома, под самое утро: «Всё позади. Прошу прощения за свои выходки».

Анфиса от облегчения даже разревелась. Вылечили, значит, фух. Конечно, не избежать пересудов, но и пускай. Свое странное поведение Сеня компенсировал с лихвой. Одна виолончель чего стоила. А уж пианино точно добило гостей.

Но с отцом нужно срочно поговорить. Князь, наверняка, уже в курсе эпатажного поведения Сени и зол за его вольное поведение. Он же про Хаос совсем не в курсе.

* * *

— Ничего себе… — охреневает Аркадий Валерьевич, выслушав своего троюродного дядю Филиппа Георгиевича, представлявшего вчера род Волконских на празднике Бесоновых. Сам князь не смог прийти, срочные дела помешали, но теперь он очень жалеет о столь грандиозном упущении. — Георгич, правда что ли? Беркутов намекал на свадьбы с княжнами Бесоновыми? И дочку мою туда приплел? — воодушевленно он потирает руки.