Возрождение Феникса. Том 6

— Действительно. Я подслушал одним ухом, — спокойно отвечает дворянин с красными от недосыпа глазами. — Даже не намекал, какие намеки? Звучало однозначно. Сударь с молодухами обсуждали будущие родственные связи, да. С Анфисочкой нашей в том числе, Аркадий, имей в виду, это важно. А потом еще и княгиня Ольга с улыбкой подходила, но я уже не разобрал ее слова, видел только, что она не гневалась, а благосклонно улыбалась. Потом она его уводила куда-то под руку. Вернулся молодец уже с царевной Берегиней. Ну а там начался форменный пляс. Бесновался твой Беркутов, как исламский шайтан. Дерзко, никого не боясь, ничего не стыдясь. Но выходило у этого чертенка всё красиво, — восторженно цокает языком родственник князя. — Мало того, что кружил-вертел на паркете княжон с царевной, так еще и отыграл чуть ли не на всех инструментах оркестра. Эх, красиво отыграл, — вытирает аристократ слезинку с ресниц.

— Вот так хватка, — присвистывает Волконский. — На Бесоновых всё же позарился! Да еще внаглую. Но, может, оно и к лучшему. Храбр, храбр… Сразу четверых Бесоновских дочек! И не боится ведь, что достоинство отвалится в брачной постели. А Анфису мы вот прямо сейчас и спросим, — князь поднимает глаза на постучавшую и заглянувшую в дверь дочь. — Дорогая, заходи-заходи, что ты как не родная! Давай рассказывай, на балу Беркутов тебя замуж звал?

— Звал, папенька… — признает княжна, покраснев.

— Хо-ро-шо, — расплывается в улыбке Волконский. — Очень хорошо.

— Но под влиянием Хаоса, — досказывает девушка. — Так сказала княгиня Кали.

— Вот чего княгиня лыбилась, — сразу мрачнеет Волконский и смотрит на родственника. — Недействительны Беркутовские обещания. Бесоновы подтвердят, а значит, ничего не выйдет из претензий к Арсению. Прецеденты уже были. За этими Бесоновыми всегда ходит по пятам Хаос.

— Эх, жалко, жалко, — горюет родич князя. — Молодец-то хорош. На виолончели даже могёт.

— На моих нервах он могёт, дядь, — разочарованно передразнивает Аркадий. — И зачем Кали понадобилось оправдывать Беркутова? Могла бы выставить претензии. Могла бы крепко его взять за причинное место. Выходит, в доверие втираются. Ладно, а что с Хаосом-то, дочка? Вылечили Беркутова? — оживленно спрашивает князь.

— Написал, что да.

— Тогда отбой, — вздыхает Волконский. — Но это и к лучшему. Скоро мы в командировку с ним поедем в Прикаспий. Надо посмотреть на ПуДы в бою. Провести экспертизу.

— А не опасно это, папа? — пугается Анфиса. И за отца, и за Сеню.

— Ну мы же двинемся не на передовую, — пожимает плечами Аркадий. — А риск всегда есть. Но что поделать, такова дворянская служба. Но кроме нас еще княгини Бесоновы вернутся на поле боя. Вот они пойдут в самое пекло. По крайней мере, Виктория с Аллой точно. А Ясна вроде бы и так там.

* * *

Тюрьма «Большой людоед» славится серьезной репутацией сверхнадежного места содержания осужденных. А еще на Территории монстров всегда тихо. Заключенные не гремят, не буянят, несмотря на то, что этих людей боятся целые города и страны. Потому что надсмотрщики здесь не церемонятся. Мориновые наручники щелк на запястья, и даже самый опасный жива-юзер хрипит и плюется кровью от обычного тычка дубинки. С демониками похожая история — только вместо наручников инъекции с иноземным сырьем.

По коридору идет человек в форме высокого офицера Сыскного приказа. Майор останавливается у железной двери допросной комнаты и спрашивает надсмотрщика:

— Он внутри?

— Доставили, Ваше Высокоблагородие, — кивает тюремщик. — Бабушкин Петр закреплен у стола. Не волнуйтесь — прибили на совесть, даже не дернется.

— Сколько наручников потребовалось? — усмехается следователь.

— Кандалы. Шестьдесят шесть колец, — серьезно отвечает служака и распахивает дверь перед следователем.

Внутри офицер обнаруживает краснокожее существо, прикованное к полу. Багровые щупальца с присосками вьются в пределах доступных сантиметров. Толстые кандалы звенят при каждом движении жива-мутанта.

— Чудо-Юдо, здравствуйте, — приветствует офицер, захлопнув за собой дверь.

Из-под вороха щупалец показывается клыкастая пасть. Она шипит:

— Давно меня никто так не называл. Всё Бабушкин да Бабушкин.

— Ваш сын недавно отлично сыграл на школьном чемпионате по Грону, — как бы невзначай говорит следователь, усаживаясь за стол. — Он вошел в плей-офф московской Лиги.

Жива-мутант никак не реагирует на слова. Только присоски на щупальцах чмокают вхолостую. Офицер знает: если бы не мориновые путы, они бы уже исторгли ядовитый газ, и следователь, как минимум, потерял бы сознание.

— Пацан решил открыться? — шипит Чудо-Юдо. — Хватило смелости?

— Верно. В прямом эфире вышел на поле без линз и крашеных волос. А чего ему бояться? — пожимает плечами следователь. — Ваши подручные уничтожены, банковские счета арестованы, сами вы в стальной клетке на привязи…

— Р-А-А-А-А! — ревет заключенный, дернувшись изо всех сил. Звякают цепи, стонет металл. — Я порву щенка! Вырву горрртань сученышу!