Возрождение поэта

Когда я заметила в акцидентальном[3] потоке мыслей свое восхищение, я не на шутку испугалась, влюбиться в бретера для моей безопасности было вовсе недопустимо! Но мое созерцание во взгляде становилось с каждой встречей все нежнее и проницательнее, в то время как он уже расположился и сознался мне в своей влюбленности. Я же отражала признания в урну, избегая момента ошибки в идентификации чувств с его стороны и поспешных выводов, чтоб не стать очередной, над кем он посмеется.

Отдав себе должное признание за крепкий настрой, который он все никак не мог пронять, я создала нашу любовь своими руками. Я осознала это спустя несколько месяцев наших с ним компанейских приключений, так как я не позволяла даже попытки притронуться к моим губам, что было для него весьма шокирующе. Раз за разом словесно он давал мне понять, что я первая, кто его так беспардонно динамит, что для меня при влюбленности весьма привычное дело. Зато благодаря этому он увидел не только сексуальное влечение, но и простор моего внутреннего мира, который в последующем он уничтожит, не пощадив даже глубинные и потайные страхи.

Возможно, мне нужно было сбежать сразу, я ведь понимала, на что он способен и что это явно произойдет. Но я была так увлечена жаждой мести и притяжением к нему, что совсем не учла одного: «раскручивая карусель, ты закрутишься в ней тоже!». Знали бы вы этот соблазн и сладость, искушающий сок, выходящий из ядовитых речей и прикосновений, пристрастие все же не дало возможности удержаться перед друг другом. Наш первый поцелуй!

Его уста наполнены ровным строем белоснежных зубов. Губы конгруэнтно сочетались с чертами лица. Они вмиг из бледно-розового оттенка налились алым румянцем. Недаром назвали аркой купидона эту выразительную дугу над губой. Его глаза за мгновение стали еще чернее, яко[4] зеницы были одним цветом с радужкой глаза. Поражающее зрелище. Меня словно наизнанку пробили штампом картинной красоты. Шарма поцелую добавил его долгий путь, словно ток пробил мой стан, я почувствовала боль радости, у меня выступили слезы. От чего же мое дыхание перехватило больше, от досады проигрыша, от того, что я вступила на это минное поле? Это был замедленный суицид! Парализующий страх разрывал меня под пеленой ликующей влюбленности. Чувство сожаления словно ударило в мое солнечное сплетение, и я готова была умереть прямо во время этого поцелуя, только чтоб мои пророчества не сбылись, как же я хотела ошибиться в своих догадках на его счет!

Или кристальные отблески у глаз моих были из-за осознания истинной и самой сильной любви уже тогда?

«Коморбидный[5] случай, Дарья», – ответил бы мне душевный доктор, только я им не доверяю, и недаром. Но об этом не в этих строках!

2-я глава

Спустя пару десятков недель пейзажи стали бледнеть в моих очах поминутно, словно я унизила саму себя данным выбором и краски мира стали тускнеть до холодных, апатичных оттенков.

Небесный конденсат стал для меня повторяющимся и неудивительным, хотя я так восхищалась разнообразием фигур, скорости и бесконечности, натянутого голубого полотна над головой. Для меня оно стало затянутым, серым и пустым, только вороны с крыш добавляли малейший акцент на его фоне, мой мир тонул в досаде.

Его бездействие подтверждало догадки, что он настроен играюще на мой стан, кроме улыбок и провождения времени, он не предпринимал ничего. Раз он не готов проявить влюбленные подвиги или ответить тем же на мои, хотя бы в виде цветка, то и в последующем он не даст мне ничего, разумно заключала я. Обговаривая, что он никогда не ухаживал за дамами и не умеет, в словах виднелся смысл: «А зачем же мне это делать если они с легкостью ложились под меня и без этого?» – почесывала краем среднего пальца свой обрусевший затылок. Я же отношусь к этому иначе, юноши даже в четвертом классе одаривали меня цветами, а здесь же я даже оплачивала общие нужды самостоятельно вследствие его нежелания наладить свой финансовый достаток, для меня это вовсе оскорбительно!

Во время провождения мы раз за разом переставали обсуждать что-либо, помимо страстей и неуправляемой влюбленности нас не связывало ничего. Но, как назло, гормоны стали подсекать мою бдительность, и я этого решила не заметить. Я словно не могла и на пару минут с ним разлучиться, к счастью, для меня это было хотя бы взаимно.

В какой-то момент я даже заметила некое смирение на этот счет, и мне для счастья было более чем достаточно его присутствия.

Вскоре после тотальной привязки друг к другу он озвучил свое предложение вступить в официальный союз как пара. На мой ответ повлияло всецело его проявление, моя осознанность мгновенно вспыхнула, все мои чувства купировались. Я не обсуждала в голове этого вопроса, а уже была уверена в ответе, мой внутренний аналитик в глубине души уже соотнес все за и против. Мое нутро уже знало наперед, но в осознанную часть своего разума я этого не допускала. Мой ответ прозвучал корректно: «Я думаю, еще слишком рано!»