Возрождение полевых цветов

Я: «Отличная идея. Я только что проснулась. Осталось поднять Спящую красавицу».

Тайер: «Не торопись».

Я: «Калеб заберет ее около полудня».

На этот раз его ответ приходит не сразу.

Тайер: «Хорошо».

Я встаю и иду в ванную. Почистив зубы, я тихо спускаюсь вниз, чтобы проведать маму. Я отвожу ее умыться, помогаю одеться и возвращаюсь наверх будить Сэду.

– Я хочу спать, – ворчит она и еще крепче прижимается к подушке.

– Мы позавтракаем и съездим на могилу твоего брата.

– Правда? – спохватывается она, широко распахнув глаза.

– Ты сказала, что хочешь там побывать. Ты не передумала?

Она энергично кивает.

– Я в душ, а ты не засыпай, – предупреждаю я, постукивая ее по носу.

– Не буду, – хихикает она.

– Одевайся и иди поболтай с бабушкой, если хочешь.

– Ладно! – Она улыбается, сбрасывает с себя одеяло и бежит в комнату Джорджии, где осталась ее сумка.

Быстро приняв душ, я заворачиваюсь в полотенце, крашу ресницы и наношу блеск на губы. Ни на что другое у меня нет времени, так как мне пора одеваться и идти к Сэде и маме. Я надеваю шорты, красную майку и белые кроссовки. Мокрые после душа волосы я решаю оставить распущенными, чтобы они сохли, пока мы не выйдем. Потом я соберу их в пучок.

Сэда сидит внизу рядом с маминой койкой. Они раскрашивают и тихо разговаривают. Не удержавшись, я достаю телефон и делаю снимок, чтобы запечатлеть этот очаровательный момент.

– Мамочка! – кричит Сэда, увидев меня. – Мы уже едем? Я голодная. Я хочу блинчики с шоколадной крошкой и сиропом и…

– Сбавь обороты, девочка моя, – смеюсь я, видя ее энтузиазм.

Она замолкает и шумно вздыхает.

– Бабушка, ты с нами поедешь?

Моя мама качает головой.

– Нет, милая. Не в этот раз.

– О, плохо. Но ничего, я тебе что-нибудь привезу.

Мама нежно похлопывает ее по руке.

– Буду ждать, милая.

– А когда я вернусь, мы продолжим раскрашивать?

– Конечно, если хочешь.

– Твой папа заберет тебя в полдень и отвезет обратно в Бостон, – говорю я дочери, проходя на кухню. Я открываю для мамы йогурт и кладу в блюдце ее таблетки, сейчас это в основном обезболивающие.

– Мне здесь нравится, – сообщает она, когда я возвращаюсь в комнату.

– Ты сюда вернешься. Не беспокойся.

Мама запивает таблетки йогуртом, и я уговариваю ее допить йогурт до конца. Я вижу, что ей не хочется, но она подчиняется. Когда стаканчик из-под йогурта пуст, я отправляю сообщение Тайеру, что мы готовы.

– Мы скоро вернемся, мам. Веди себя хорошо. Джорджия приедет через пятнадцать минут.

– Вы обе не верите, что я в состоянии справиться сама? – со вздохом произносит мама.

– Нет, не верим, – смеюсь я и целую ее в макушку.

Она изучает страницу, которую раскрашивала.

– Приятного аппетита.

– Я люблю тебя, мама.

– Я тоже тебя люблю.

Сэда крепко обнимает маму.

– Я люблю тебя, бабушка!

– И я люблю тебя, мой орешек. – Мама целует ее в щеку.

Я беру Сэду за руку, и мы выходим на крыльцо.

– Мамочка?

– Да, детка?

– Почему бабушка умрет? Почему мой братик должен был умереть?

Нелегко вести подобный разговор с пятилетним ребенком. Я не хочу ей лгать, но я должна все объяснить на понятном ей языке. Я приседаю и осторожно беру ее руки.

– Жизнь прекрасна. – Я убираю со лба ее волосы. – Можно бегать по лугам, собирать цветы, рассматривать бабочек, а зимой ловить языком снежинки. Смерть – это просто другая часть жизни. Она неизбежна для каждого из нас. Великий уравнитель. – Она внимательно слушает, впитывая каждое слово. – Смерть не нужно воспринимать как что-то страшное. Это прекрасное напоминание о том, что каждый наш вдох, каждый удар сердца, – я указываю на ее грудь, и она кладет ладошку на свое бьющееся сердце, – это дар, которым нужно дорожить. – Она стоит передо мной, и я знаю, что она обдумывает мои слова.

– Значит, я должна радоваться за бабушку?

– Ты должна понимать: смерть страшна особенно для тех, кто остается здесь. Мы испытываем печаль и боль утраты.

– А бабушка?

– Она не хочет умирать, зато она больше не будет страдать от боли.

– Значит, – кривит она губы, – смерть приятнее жизни, да?

– Что ты имеешь в виду, милая?

– Ну, когда мне больно, я плачу и грущу. А смерть это забирает, и мне становится лучше.

– Отличный способ смотреть на вещи, – с улыбкой произношу я.

Сойдя с крыльца, я беру ее за руку и иду к Тайеру. Он как раз выходит из дома. Его влажные после душа волосы вьются возле ушей. На нем шорты цвета хаки и зеленая рубашка. От одного взгляда на него у меня в животе начинают порхать бабочки.

– Девушки, готовы ли вы к завтраку? – Он нажимает кнопку на брелоке и отпирает фургон.

– Да! Да! – Сэда прыгает на месте. – Я хочу блинчики с шоколадной крошкой, сиропом, взбитыми сливками и… – Я осторожно успокаиваю ее, а она хихикает и улыбается. – Прости.

Тайер ухмыляется, наблюдая за нами. Его глаза горят.

– Блинчики, понял.

– О, черт! – ударяю ладонью себя по лбу. – Я забыла ее автокресло. – Я поворачиваюсь, чтобы вернуться к себе, но Тайер меня останавливает.