Возрожденный молнией

Шокирующие подробности моей казни всколыхнули общественность. Даже зашла речь о нарушении восьмой поправки к священному своду правил жизни любого американца — конституции, где говорилось о запрете на необычные и жестокие наказания. Разумеется, я понимал, что ничем эти дебаты не кончатся. Как "поджаривали" преступников на электрическом стуле, так и будут это делать. Но эти разговоры добавляли мне очки, по крайней мере, моя популярность не убывала. И я мог надеяться, что меня не забудут завтра или послезавтра. Но через пару недель интерес точно начнёт падать. И я вновь мысленно возвращался к сенсационному компромату, который собирал Стэнли на компанию Джонса. Но попытки встретиться с детективом Раймондом Кларком, который мог что-то знать об этом, ничем не заканчивались. Он постоянно находил предлог отказаться от встречи. Но сегодня почему-то позвонил и сам предложил прийти к нему домой. Это застало меня врасплох — у меня были отличные планы на вечер. Хотел пойти в Лиз в ночной клуб, послушать Билли Холидей. А вместо этого нужно было тащиться в Бронкс, где жил Кларк.

— Ну что, отметим выход очередной сенсации? — прервал мои невесёлые размышления Сэм.

— Нет, у меня дела, Сэм.

— А-а-а, — протянул он с сальной ухмылкой, видно решил, что я намылился куда-то развлечься. — Ну, давай-давай, — он похлопал меня по плечу и направился к выходу.

А я тяжело вздохнул и поплёлся за ним.

Когда вышел из редакции, уже почти стемнело. Бледный серп месяца цеплялся за рванные седые облака. В сиреневых сумерках рисовались громады домов с неоновой рекламой. И, как свет маяка в ночи, на фронтоне сияло название, набранное готическим шрифтом — "Новое время". Неприятно похолодало, пришлось поднять воротник пиджака, и я сильно пожалел, что не надел свой шикарный тренчкот, который недавно купил. Точь-в-точь такой, как был у "Проныры" Сэма и Хэмфри Богарта в его лучшем фильме "Касабланка".

Великий Bogie и сделал популярным этот вид плаща, который шили из кожи или хлопка с водонепроницаемой пропиткой (как и был у Bogie). Ни один мужчина не мог устоять от соблазна, если после примерки в магазине ему говорили: в этом тренчкоте вы — вылитый Хэмфри Богарт. Но в 21-м веке такой вид плаща на мужчине смотрелся нелепо, а здесь это был шик. Двубортный, с широким отложным воротником и погонами, что навевало мысли о недавно закончившейся войне. Так вот как раз свой тренч я и не надел, решив, что достаточно летнего костюма и рубашки в клетку. Мы же собирались с Лиз в ночной клуб, послушать джаз. Погода стояла очень тёплая, но только днём, а вечером ветер пронизывал насквозь. Впрочем, может быть, я просто сильно нервничал.

Я решил доехать до дома Кларка на такси. Добираться в незнакомое место на собственном авто, не хотелось. И по стародавней репортёрской привычке, которую я взял с собой в это время, не указал таксисту реальный адрес, а попросил остановить машину за квартал от места, где жил Кларк. И когда вылез, зябко поёжился, скорее от какого-то нехорошего предчувствия, чем от холода.

По обеим сторонам улицы в тусклом свете фонарей тонули невысокие дома, перемежавшиеся магазинчиками с закрытыми жалюзи витринами. Ветер гнал обрывки газет по неровным плитам широкого тротуара. Распотрошённый "понтиак" с поднятым капотом и снятыми колёсами, и вовсе заставил напрячься так, что теперь я старался обходить стороной редких прохожих, особенно если шли они группками по двое-трое. И отдалённый звук полицейских сирен вовсе не уменьшал моего беспокойства. Револьвер я вытащил из наплечной кобуры, проверил барабан и, поставив на предохранитель, переложил в карман.

Свернув в подворотню, я очутился в квадратном дворе, куда выходили окна пятиэтажного дома с ярусами обветшалых пожарных лестниц, бросающих причудливые тени на серые стены. В подъезде пахло объедками и кошачьей мочой. Я поднялся по лестнице мимо расписанных граффити стен на третий этаж, и нашёл дверь с покосившейся табличкой "307". Постучал, но в ответ услышал лишь гулкую тишину. Стараясь унять раздражение, постучал кулаком ещё сильнее, заставив дрожать хлипкую дверь.

Обернувшись на душераздирающий скрип у себя за спиной, я выхватил револьвер. Почти весь дверной проём квартиры напротив занимала полная немолодая женщина. Несмотря на грязный бесформенный халат, мочки её ушей украшали огромные серьги из фальшивого жемчуга. Она с подозрением оглядывала меня, и в её руке тоже поблескивал маленький пистолет. Двадцать второго калибра, насколько я смог понять.

— Леди, вы не знаете, где может быть Раймонд Кларк? — спросил я, как можно спокойней.

— А вы кто? — хрипло прогудела она, буравя меня взглядом тёмных круглых глаз.

— Я его друг, Кристофер Стэнли.

— Вижу, — через паузу проронила она. — Он в баре "Янкиз". На Ривер авеню.

Дверь захлопнулась с таким грохотом, что отвалился и рассыпался на полу кусок штукатурки. А я матерно выругался. Сукин сын! Не мог сразу сообщить, чтобы я пришёл туда? Или может быть это ловушка? Проклятье!