Возрожденный молнией

Когда я спустился вниз, меня вдруг охватило какое-то странное беспокойство, которое я никак не мог унять. Что это? Интуиция, предчувствие? Медленно прошёлся по тротуару, поглядывая в витрины. Наклонившись, чтобы якобы завязать шнурок, я вытащил зеркальце, которое носил с собой. Да, именно это в двенадцать часов ночи должен был делать тот джентльмен в неприметном тёмном костюме и шляпе. А именно — внимательно рассматривать обклеенный ветхими объявлениями почтовый ящик. Убивать меня он явно не собирался, иначе сделал бы это в два счета. И также знал, куда я направлялся — вряд ли соседка моего друга Кларка умела держать язык за зубами. Но водить за собой "хвост" мне было просто противно.

Я выпрямился, стукнул себя по лбу, будто что-то вспомнил важное и через полсотни шагов нырнул во вход в метро "Стадион "Янкиз". Быстро миновав турникет, остановился на платформе. Снял пиджак, аккуратно завернул в него кобуру и засучил рукава клетчатой рубашки. И не таясь, перешёл на платформу в обратном направлении. Пассажиров было немного. Худая с осанкой аристократки леди в платье мышиного цвета. Высокий сутулый работяга в линялых брюках и грязной тёмно-синей рубашке. Да парочка подростков — тощий паренёк в синих джинсах и красной нейлоновой куртке-бомбере, уже, правда, перепачканной машинным маслом. И девушка в платье-халате цыплячьего цвета и с двумя рядами пуговиц на груди.

Держа перед собой свёрнутый пиджак, я деловито прошёл мимо них и спрыгнул с платформы — благо в нью-йоркском метро она совсем невысока. Перемахнув на другую сторону, где рядом с названием "161st Street Yankee Stadium Station" находилась дверь в служебные помещения, я толкнул её, и на моё счастье она оказалась не запертой. Хлюпая по вонючей жиже, я пробежал по длинному туннелю и выбрался в каменный колодец, ограниченный кирпичными стенами домов с вездесущими ярусами пожарных лестниц. Где-то в окнах горел свет, кто-то громко ругался — визгливый женский голос изредка прерывался мужским баритоном.

Осмотревшись вокруг, я обнаружил кучу сколоченных из необструганных досок ящиков. Поставил их друг на друга и перебрался на пожарную лестницу первого этажа. Аккуратно переставляя ноги по прогибающимся ржавым ступенькам, начал подниматься. На предпоследнем этаже сквозь окно заметил голого по пояс толстяка, развалившегося в деревянном кресле перед крошечным допотопным телеящиком, показывавшим уже только серо-белые помехи. Дверь на балкон была полуоткрыта, так что я без проблем проскользнул внутрь.

— Хррр! Хррр! — хозяин пошевелился, заставив меня замереть на месте, но потом сладко почмокав толстыми губами, вновь захрапел.

Стараясь не опьянеть от тяжёлого хмельного духа, уже не таясь, я пересёк комнату, большая часть которой служила складом для кучи пустых или полных бутылок бурбона. Впрочем, даже, если бы пузан очнулся, наверняка, принял бы меня за призрака из собственного пьяного кошмара. В прихожей обнаружил на вбитом в стену крючке точно такой тренч, как был у меня. Впрочем, явно размер бы мне не подошёл. Но я усмехнулся, представив, как нелепо толстяк смотрелся в нем. Осторожно приоткрыв дверь, я выглянул и обнаружив, что лестница пуста, быстро спустился вниз.

Проделав всё это, как заправский шпион или подпольщик, я оказался на 161-й улице и через полсотни шагов, свернув на Ривер авеню, стоял уже у входа спорт-бара "Янкиз". Звякнул колокольчик и я окунулся в тяжёлую атмосферу, сотканную из сигаретного дыма и алкоголя. Но помещение оказалось уютным: стены украшали постеры с групповыми и одиночными портретами игроков команды "Янкиз". И конечно, на самом видном месте висел шикарный плакат с замершим в эффектной позе лучшим игроком "Янкиз" — Люком Стоуном.

В углу красовалась блестящая оранжево-жёлтая арка "джук-бокса" — музыкального автомата. Длинная барная стойка, высокие табуреты с сидениями, обшитыми кожей. И, конечно, огромная батарея квадратных бутылок в несколько рядов за спиной полноватого темноволосого бармена в белой рубашке и фартуке. В основном бурбон, американцы его любят, а я его терпеть не мог из-за грубого резкого вкуса.

— Виски, — я показал бармену два пальца, столько надо налить. — Ирландский.

— Разумеется, мистер Стэнли, — бармен было само дружелюбие. — Со льдом?

Я кивнул и огляделся, только сейчас с досадой осознав, что совершенно не представляю, как выглядит Раймонд Кларк. Я слышал его голос по телефону, думал, что увижу в его собственной квартире. Но здесь, в баре, где был впервые, понять, кто из посетителей — бывший детектив, я не мог. Посетителей, правда, было совсем немного. Но сидели они зачастую по двое-трое, а я пытался найти одинокого посетителя.

Бармен вытащил из-под прилавка бутылку "Джемесон", налил янтарного пойла и, бросив туда пару кубиков льда, ловко подтолкнул ко мне. Пригубив, я обвёл зал взглядом, пытаясь привлечь на помощь всю свою интуицию, чтобы понять, где же сидит мой друг.

— Вас ждут, мистер Стэнли, — бармен, едва заметно улыбнувшись, помог мне разрешить мою проблему.