Антон умер тихой ночью, в часы, когда даже тяжелобольные и мучимые бессонницей забываются в спасительном сне. Его похоронили чуть дальше от пяти одинаковых ровных могил…
На следующий день ранним утром бабушка поднялась и встала к плите готовить завтрак. Она не устраивала истерик, не валялась в исступлении в постели, ругая свою жизнь. Молчком принялась за домашние хлопоты по воспитанию внуков. Лишь хлеб, который она резала к столу, был насквозь мокрым и соленым от слез, что его невозможно было есть. Что она чувствовала, помня, как силком усадила свою дочь в машину? Андрей этого не знал, потому что бабушка никогда об этом не говорила.
Выждав сорок дней, Раиса Григорьевна собрала сыновей от Вячеслава и пошла к сватье Антонине Захаровне. Вторая бабушка Андрея и Игоря по матери жила в том же городе, но, как говорят, отношения не сложились. За что-то она сразу невзлюбила своего зятя, или был бы только предлог. Андрей помнил, что еще при жизни родителей они редко бывали у нее в гостях, и каждая встреча заканчивалась большой ссорой. Скандал вспыхивал на пустом месте, из ничего, а потом с треском разгорался, разгорался и переходил в тяжелую тягучую ненависть. Именно поэтому он вместе с отцом, мамой и братом жили у бабушки по папе.
Антонина Захаровна открыла дверь своей квартиры, полная сил и здоровья. Увидев их на пороге, она злобно поджала губы. Они поздоровались. Андрей держал за руку семилетнего брата с грустными глазами. Игорек сильно отличался от него, Андрея. Он был пухленький, с круглым лицом, мягкими кистями рук и широко распахнутыми глазами, в которых отражалось абсолютно все: горе, радость, обман, когда Игорь пытался схитрить.
Гости скинули легкую летнюю обувь, им не было предложено домашних тапочек, и прошли вслед за Антониной Захаровной вглубь кухни.
– Что с детьми будем делать? – спросила ее Раиса Григорьевна.
– Хочешь мне их на шею повесить? – глядя с подозрением на сватью, спросила вторая бабушка Андрея и Игоря. – Я дочь из-за твоего сына похоронила! Это он во всем виноват! Ведь говорила, что ничего путного из него не выйдет, так и есть, ничего не вышло, только жизнь моей дочери загубил. Живу теперь на одних лекарствах! – она схватила платок и вытерла несколько редких слезинок, усиленно сжимая глаза. – Не возьму их на себя, у меня столько болезней, поэтому не смогу поднять детей на ноги. Тем более, мальчишки, – Антонина Захаровна отрицательно покачала головой, избегая смотреть на Андрея и обнимающего его Игорька. – Хочешь бери – у тебя здоровья на всех хватит, не возьмешь – осуждать не буду. Есть ведь и нужные учреждения.
– Была бы честь предложена, – скупо проронила Раиса Григорьевна, – собирайтесь, мальчики.
Мальчики встали и двинулись к выходу, а бабушка вплотную подошла к Антонине Захаровне и, сунув той сильный кулак под нос, произнесла:
– Еще раз тронешь своим языком моего сына, не знаю, что с тобой сделаю.
Услышав приглушенные слова бабушки, Андрей инстинктивно обернулся и остановился. Она была не из робкого десятка и, если пообещала, могла претворить обещанное в действие.
– Ты змея, которая никого не любит, шипит и только старается как можно больнее ужалить. Ты никогда не знала свою дочь такой, какой знала ее я. И только меня она называла мамой, – с ненавистью сказала Раиса Григорьевна и, не разворачиваясь, быстро пошла к выходу, увлекая за собой внуков.
Даже Игорек понял, что от них отказались и выкинули на улицу. Разорвав отношения тем днем, больше они никогда не видели свою вторую бабушку.
– Я школу оставлю и пойду в ПТУ. Прорвемся ведь? – спросил Андрей.
– Прорвемся, – бабушка ухватила его за плечи и горячо прижала к себе. – Ты же хотел в строительный институт поступать.
– Потом, все потом. Сейчас малышей поднять, а потом институт. Еще гордиться мной будешь, таким известным строителем буду! А Аллу с Аленой никому не отдадим?
– Не отдадим, у их бабушки с дедушкой большая семья и самая старшая у них была мама Аллы с Аленой. Я уже отправила телеграмму, что беру девочек на себя. А про Машку и говорить нечего, она кругом сиротинка. Будем жить одной большой дружной семьей, – закончила Раиса Григорьевна.
Ответ с севера пришел очень быстро. Там тоже не возражали, что Раиса Григорьевна возьмет на воспитание Аллу и Алену. Так, под одной крышей ее квартиры собрались пять внуков, старшему из которых Андрею было четырнадцать, Алле – тринадцать, Аленке – девять, Игорьку – семь и самой маленькой Машутке – четыре месяца. Как сказала бабушка, так и получилась у них большая дружная семья. Девочки привыкли в чужом городе, полюбили незнакомую бабушку, малознакомых братьев и Машеньку. Причем сближение произошло естественно, без скандалов и долгого притирания. Они стали единым целым. А чего им было делить? Все в одинаковых условиях осиротели.