Возвращение

Как-то вечером Алле потребовалось сбегать к одной знакомой домой, они вместе там кроили и шили новый костюмчик для Алены. Она предупредила, что побежит на час, и выскользнула из дома. Ходьбы до знакомой всего ничего: пересечь парк и дорогу, но летний вечер уже стал сгущаться, темнеть, а Аллы все не было. Андрей, с тревогой посматривая на часы, стал нервничать. А потом не выдержал и пошел встречать Аллу. Сестры нигде не было, Аллина знакомая сказала, что та забрала костюмчик и уже давно ушла домой. Он кинулся по окрестностям, по парку, обежал ближайшие дворы, ее нигде не было. Сильный шальной безумный страх завладел сердцем Андрея. Он, не зная зачем, бросился на пустырь за домами и там услышал слабые стоны. Андрей побежал на еле уловимые звуки. И тут увидел оглушенную, ничего не видящую, ползущую на четвереньках Аллу, она бессознательно прикрывала руками, держа в кулаке две неровно разорванные на груди половинки простого платьица ниже колен. Его грязный низ был испачкан кровью, и тут Андрей все понял. Алла пыталась встать и не могла.

– Алла, – голос Андрея подвел, он дрожал, – Алла!

Она вскинула голову и только тогда заметила его и тихо заплакала.

–Алла! – он опустился перед ней. – Кто?! Алла, кто это сделал?! Кт-о-о?!

– Не надо, Андрей, ничего не надо! – полушепотом сказала она.

– Кто?! Я тебя спрашиваю: кто?! – заорал он и с силой встряхнул ее.

– Тарас из пятнадцатого дома, – пытаясь встать, ответила Алла.

Андрей подхватил испачканную в земле, с ободранными коленями сестру и понес на руках домой, а она машинально держала на груди разорванное платье и беззвучно плакала.

– Я не буду жить, – тихо, как дыхание, произнесла Алла.

– Я убью его, – пообещал брат.

– Нет, не надо, – шептали ее бескровные разбитые губы.

Он принес Аллу домой и передал ее на поруки Аленке, хорошо, что Игорь с Машей уже спали.

– Алена, присмотри за Аллой, глаз с нее не спускай, – наказал Андрей.

– А ты куда? – ее руки испуганно скользили по его рубашке, – Андрей, пожалуйста, не уходи!

Он убрал ее руки и резко отодвинул.

– Не оставляй Аллу одну, – напоследок распорядился старший брат, а сам рванул в глухую черную ночь.

Так же как и тогда, руки Андрея неосознанно сжимались. Предутренний холодок тянулся из приоткрытых окон поезда. И Андрей, мягко ступая, стараясь никого не потревожить, снова пошел в тамбур. Густая ночная темень начала постепенно рассеиваться. А вот об этих событиях он никогда не забывал в тюрьме и миллионы раз мысленно возвращался к ним. Спустя девять лет он до сих пор чувствовал злость и тупую давящую боль в области груди. И снова вырисовывалась растерзанная взлохмаченная Алла. Андрей, прислонившись головой к дверям поезда, на которых виднелась полустертая надпись «Не прислоняться», вновь вглядывался в зачинающийся рассвет свободной жизни. Там, в неволе, рассвет совершенно другой, как из другого мира. И то, что случилось девять лет назад, тревожило душу Андрея…

Та ночь девятилетней давности была теплая. Сколько Андрей ждал обидчика около дверей его квартиры, он не знал. В темном подъезде не горели лампы, и человека, стоящего на несколько ступеней выше, было не видно, именно поэтому Тарас не заметил Андрея. Но только щелкнули замки открывающейся двери, как каратель втолкнул обидчика в квартиру, не дав ему опомниться. Тарас захрипел.

– Кто тебе дал право так с ней? – захлопнув дверь, Андрей подхватил противника за грудки.

– Красивая очень и сладкая, – омерзительно улыбаясь, ответил Тарас.

Андрея захлестнула волна гнева, он первым ударом снес недруга на пол. Тот хотел было подняться на ноги, но Андрей не позволил ему. Он крушил и бил насмерть, пинал, не слыша стонов и мольбы о пощаде, не слыша и не чувствуя, как оседает тело обидчика его сестры. А перед глазами Андрея чавкала мокрая от дождя земля около пяти ровных одинаковых могил родителей, потому что впервые за все лето тогда пошел проливной дождь, а на следующий день вновь вернулось нестерпимо жаркое лето. Перед его глазами возникала уставшая бабушка с невысказанной болью при жизни, витал дядя Антон со слабыми цепляющимися руками. Руки Андрея ныли от тяжелой второй работы грузчиком ночами, чтобы заработать младшим на одежду, а еще сильнее давил позор Аллы, он чувствовал его острее, чем кто-либо, как будто это его самого, Андрея… И он продолжал наносить тяжелые сокрушительные удары, не слыша и не чувствуя сдавленных хрипов обидчика Аллы.

Андрей опомнился тогда, когда Тарас лишь тихо стонал в луже собственной крови. Он сам вызвал «скорую» и дождался ее.

– Ты за что его так? – ахнули врачи.

– За дело, – ответил Андрей и тогда впервые в жизни закурил.

– Тебе бежать надо, парень, – сказал доктор.

Но Андрей сам открыл дверь приехавшей по сигналу милиции. Как воспитали его честным до безумства и учили жить по совести, так и не смог он уйти и сбежать. Его связали и доставили в отделение, а дальше все развивалось как в самом страшном сне. Не приходя в сознание, Тарас умер на вторые сутки.

– Так и не скажешь, за что ты убил человека? – спросил следователь, приведенного на допрос Андрея.

– Почему убил?