Возвращение

Парень несколько мгновений ошеломленно пялился на это голенькое гневное чудо, а затем громко расхохотался. Эрика некоторое время смотрела на него крайне лукавым взглядом, а затем вдруг резко ухватила его за-а-а-а… ну короче, заставила его поперхнуться и замолкнуть.

– А что это у нас тут такое, господин До'Урден, – хищно проворковала проказница, – не объясните?

Алекс слегка покраснел.

– Хм, поскольку вы мне не ответили, а предмет моего интереса явно неординарен, я думаю, необходимо немедленно произвести его самое тщательное исследование, – взгляд девушки стал немного шалым. – Ита-а-ак… он, несомненно, тверд, горяч, имеет цилиндрическую форму, и-и-и… я думаю, его непременно следует исследовать на вкус. Не так ли, господин дроу? – Эрика хищно усмехнулась и, гибко извернувшись, медленно опустила голову…

Из спальни они выползли только вечером следующего дня. Вернее, Алекс пару раз покидал это помещение – часа в три ночи и где-то в одиннадцать утра. Поскольку с таким расходом энергии у них регулярно просыпался жуткий голод и он, по-мужски, взвалил на свои плечи задачу его утоления. Ну там копье, мамонт, шкуры… Слава богу, мудрый Зорге, похоже, вполне просчитал данную ситуацию. Поэтому в первую вылазку Алексу не пришлось делать ничего, кроме как подхватить стоявший на кухонном столе поднос с уже приготовленной едой, накрытый легким льняным полотенцем, и притащить его в-в-в… ну, скажем так, семейную пещеру. Во второй раз пришлось потрудиться немного больше, нарезав хлеб, ветчину и сыр и выбрав новую бутылку в винном шкафу… Но окончательно свою семейную «берлогу» они покинули именно вечером следующего дня, и всё равно в страшно голодном состоянии.

Зорге, встретивший их на пороге столовой, едва заметно усмехнулся и подчеркнуто безразличным тоном поинтересовался:

– Ужин?

– О, да! – воскликнула Эрика. – Кажется, я готова съесть жареного слона!

– К сожалению, данной дичи я вам предложить не могу, – невозмутимо отозвался Рихард. – Она не слишком распространена в окрестных лесах, а господин До'Урден не сделал предварительного заказа… Так что, к моему крайнему огорчению, я могу предложить вам только оленину, фаршированных фазанов, форель и медальоны из телятины, – Зорге сделал паузу, а затем почтительно уточнил: – Мне готовить жареного слона к следующему приему пищи?

Следующие несколько мгновений Алекс откровенно наслаждался совершенно обалделым выражением на личике Эрики, а затем не выдержал и расхохотался…

Следующие несколько дней прошли в каком-то счастливом мареве. Они занимались любовью, в промежутках разговаривая на множество тем. Эрика, как выяснилось, вполне уверенно владела карандашом и кистью, так что уговорила его попозировать ей. Несколько раз они выбирались побродить по лесу, но, к сожалению, сентябрь в горной Швейцарии в этом времени отличался довольно переменчивой погодой. Так что после того, как они в третий раз попали под неожиданный дождь, было решено больше не рисковать. Алекс реально потерял счет часам и дням, наслаждаясь буквально каждым мигом происходящего… Но всему когда-нибудь приходит свой конец.

– Через три дня мне нужно будет уехать, – сообщила ему Эрика, когда они очередной раз отдыхали, лежа на мокрых и скомканных простынях. Алекс замер. Чё-ё-ёрт… Он специально не поднимал этой темы. Не задавал вопросов. Не пытался выяснить этого даже косвенно. Ему подсознательно казалось, что если её не касаться – их счастье никогда не закончится. Типа они просто вот так, чудесным образом, выпадут из внешнего мира и как-то, так сказать, «закуклятся» в своем собственном. Маленьком, уютном и просто переполненном счастьем…

– Понятно, – потерянно произнес Алекс. Девушка повернулась к нему, улыбнулась и чуть вытянув губы едва ощутимо прикоснулась ими к его векам.

– Любимый мой, счастье не может длиться вечно. Мы с тобой и так урвали для себя очень большой кусочек. Наступает пора возвращаться в обычную жизнь…

– Зачем? – угрюмо спросил парень.

– В смысле? – удивилась Эрика. – Что ты имеешь в виду?

– Ровно то, что сказал. Зачем тебе возвращаться куда-то ещё, если тебе хорошо здесь?

На этот раз девушка долго молчала, прежде чем ответить. Минуты три. И когда напряжение в комнате стало едва ли не осязаемо, тихо заговорила: