Возвращение алтаря Святовита

Наверху гостей встретил Дистергефт. В накинутой на плечи шубе до пят, из-под которой выглядывали высокие, белого войлока валенки, он выглядел как богатырь, по сравнению с суетившимся рядом с ним комиссаром Жорой. Старые знакомые поздоровались, Пётр представил нового члена группы – Лизу. Круглолицая, с немного раскосыми глазами девушка походила на мордвинку. Клаусович прищурился, посветил перед её лицом керосиновой лампой и ахнул от неожиданности. Бывшая студентка тоже узнала своего преподавателя, читавшего факультатив по истории Древней Руси.

– Вот это встреча! Милочка, у вас же дипломная работа на носу? Как вы посмели всё бросить?

– Война, Петер Клаусович, – смущённо ответила Лиза, – курсы окончила и вот.

– Да, будь она неладна. Что ж это я вас на морозе держу? Проходите в дом, сейчас чай с вареньем будем пить. Я тут на правах хозяина в некотором роде.

– А где товарищ Наблюдатель? – встрял в разговор Пётр.

– Потом, все вопросы потом. Сначала согрейтесь. Николаевич завтра появится. Должок у него один образовался. Отдавать пошёл.

За три дня до прилёта самолёта, после того как была подготовлена взлётно-посадочная полоса, я повёл сапёров в Клинский лес, ставить на дороге мины (самодельные фугасы, сделанные из сорокапятимиллиметровых снарядов). Каждый из четверых подготовленных мною партизан должен был установить и замаскировать на дереве свою мину с таким расчётом, чтобы на пятнадцатиметровом участке дороги взрывная волна всех зарядов сходилась в одной точке. Для одновременного подрыва детонаторы в снарядах были попарно соединены толстой леской, которая замыкалась на середине дороги. Стоило потревожить конструкцию, как выполненные из подсобных предметов противовесы падали, тянули за собой предохранители детонаторов, что приводило к подрывам зарядов. Все эти действия осложнялись внезапно участившимся движением по дороге и семнадцатиградусным морозом. Причём шныряющие взад-вперёд сани проблем вызывали меньше. Крестьяне везли в сторону Починок торф и «буржуйки», а обратно металлические бочки, выменянные у немцев. Изредка проезжал конный патруль, а вот нашего гостя, из-за которого и сидели в засаде – не было. Выжидали мы конкретную цель: Савелий Силантьевич проведал, что пятнадцатого числа к железнодорожной станции повезут отремонтированный броневик, который собираются поставить на перегоне, дабы отвадить партизан, неоднократно покушавшихся на этот участок дороги. Через час нашего ожидания, окоченев до такой степени, что пальцы на руках перестали сгибаться, мы были вознаграждены. Сначала раздался рёв мотора, а затем примчался наблюдатель, сообщивший, что на дороге показался наш бронетранспортёр, тянувший за собой ещё один, поменьше. Два вместо одного для наших зарядов многовато, но такую цель упускать было нельзя. Если фугасы и не повредят бронетехнику, то участников транспортировки на тот свет отправят точно. Окошечки-то, несмотря на такой мороз, скорее всего, открыты.

Проложенная между двумя толстыми ветками, уложенными поперёк дороги, леска натянулась, фиксаторы готовы были вот-вот выпрыгнуть из зацепов, а мы стали отползать в овражек. Взрыв не заставил себя долго ждать. Рвануло как по учебнику, и вслед разносящемуся эху наступила тишина, только снежок с деревьев сдуло. Четырёхколёсный броневик ФАИ, поставленный смекалистыми немцами на самодельные лыжи, въехал в зад бронетранспортёру. Боец, сообщивший о приближении техники, заметив, что я наблюдаю через оптический прицел винтовки, спрятавшись за стволом дерева, попытался привстать, но был остановлен киномехаником:

– Михась, ты куда?

– Глянуть, – ответил он.

– В трубу смотри, деревня. Тебе зачем инвентарь выдали?

– Да в неё не видно ни хрена.

– Может, и не видно, зато голова цела будет.

Михась высунул из укрытия лежавший на снегу перископ и стал докладывать товарищам:

– Из морды первого пар идёт, как в бане, а из второго германец наружу лезет. О, уже не лезет. Товарищ Наблюдатель, это вы его?