Возвращение Бессмертного

Таинственный синеватый знак из двух перекрещённых M на груди Бессмертного исчезал. Он бледнел, светлел, контуры утрачивали рельефность, сливаясь с кожей. Знак пропадал на глазах. Через несколько секунд грудь Бессмертного была абсолютно чистой.

– Ч-что? Что это было? – запинаясь, спросила Алиса.

И тут ей пришлось испытать ещё один шок. Бессмертный менялся на глазах, почти с той же скоростью, что исчезал знак с его груди. Задумчивая нежность и мягкая усмешка сползали с лица. Черты лица стали резче и острее, мышцы напряглись, натягивая кожу и превращая лицо в подобие маски. Глаза сузились и заострились, играющая улыбка замерла на губах, приобнажив зубы.

Она резко села, оттолкнувшись от него руками.

– Что с тобой? – требовательно, стараясь скрыть испуг и нарастающую панику, спросила она. – Что произошло, Алексей?

Он посмотрел на часы. Она невольно тоже бросила взгляд – было ровно шесть.

Бессмертный закрыл глаза и неимоверным усилием вернул себе прежнее выражение лица. Но взгляд… Он не мог скрыть торжествующий, блестевший какой-то инфернальной зловещей радостью взгляд.

– Алиса! – тихо произнёс он, садясь в кровати и беря её за руку. – Мне жаль, что ты всё это увидела, и прости, если напугал. Но нам придётся расстаться. Мне пора.

– Пора? Куда?!

– Домой.

Глава 3. Хорошая и плохая работа

Несколько недель в бреду Марья пыталась справиться с одним и тем же видением.

Замёрзший Исток. Лес под снегом. Тишина. Саур кружит над верхушками деревьев, но она спокойна. Она придумала хорошую маскировку, даже воронам Балки их не обнаружить.

Кощей возник внезапно, прямо посреди озера. Она замерла и подобралась – сейчас её выход. Только дать ему осмотреться, дать убедиться, что всё в порядке. Пусть успокоится, пусть потеряет бдительность хоть на пару секунд.

Главным было заманить его сюда одного. Без Елены, без волков, без его треклятого Змея. Марья долго думала, как это сделать, и поняла, что никак. Есть только один вариант, и это то… Это то, за что любого другого она отправила бы в Зеркала.

Он побеждал на всех фронтах. До падения Волхова оставались считаные дни, может, недели, и согласиться на переговоры в этих условиях он мог только в одном случае.

Она притворилась побеждённой. Что ещё ей оставалось делать? Она притворилась побеждённой, отправила к нему Фильку и предложила начать переговоры. С глазу на глаз. Только он и она. На Истоке, на условно нейтральной территории.

Она надеялась, что он поймёт намёк. Так и вышло. Кощей решил, что она готова не просто сдаться, а признать его правоту. Сделать то, от чего отказалась тогда, в первую их встречу у Истока.

Сейчас ему не нужна была их помощь. Он готовился провернуть всё один, рассчитывал обойтись своими силами. Он ради этого и начал войну. Она это знала, но рассчитывала, что он воспримет её предложение как жест показательного смирения и признания ошибок. Так и вышло.

Саур продолжал кружиться над озером, но ей уже было не до него. Она смотрела, как брат в своих чёрных с золотом узких одеждах с непокрытой гривой густых седеющих волос продолжает медленно поворачиваться, осматривая притихший лес. Она ждала. Сейчас… вот сейчас… вот её момент…

Она предлагала сделать это сестре, но Ольга отказалась. Понятно почему. Остановить брата – это одно, но остановить таким образом… Марья и сама колебалась, но больше на колебания времени не было. Надо было идти.

Она выдохнула, обернулась Метелицей и возникла перед братом. Морозу было тяжело, но он справился. Он дал ей точный образ дочери накануне гибели, Марья примеривала несколько раз, пока Мороз не сказал, что вот оно, идеально.

Она поняла, что это действительно идеально, когда брат отшатнулся от неё. Да! Метелица воскресла, Метелица стояла перед ним. Он смотрел на неё в смятении, без единой мысли в голове, и вот сейчас… вот сейчас надо было всё это сделать.

Она наклонилась к нему и поцеловала в губы. Поцеловала по-настоящему, поцеловала так, как целовала когда-то Метелица. Вот почему Ольга отказалась, не могла заставить себя сделать это. А она смогла.

Брат был ошеломлён настолько, что она сама удивилась, как легко сняла Лонгир с его руки. В прошлый раз, во дворце, было гораздо сложнее. Он сопротивлялся тогда, он едва не ушёл.

Сейчас он не сопротивлялся. Он стоял, безвольно опустив руки, он едва шевельнул губами в ответ на поцелуй. У Марьи все силы уходили на то, чтобы удерживать себя в образе Метелицы, целуя брата, и как можно незаметнее снять с него перстень, но она успела в короткий миг заметить его взгляд. В нём смешалось всё – смятение, страх, надежда, боль, вина… Что бы он ни говорил, думала потом Марья, он всё-таки чувствует свою вину за гибель Метелицы. Свою, а не какого-то придуманного им Автора.

Дальше всё развивалось стремительно. Зажав Лонгир брата в левой руке, Марья перенеслась на своё место и вернула свой вид. Мороз, Велизарий и Ольга ударили из укрытия, и она присоединилась к ним мгновением позже.