Возвращение Черного Еретика (СИ)

Леа вздыхает и тихо спускается вниз. Тадеуш болезненно ерошит тёмные с проседью волосы, смотрит ей вслед и вновь возвращается к разговору. На столе остывает седьмая чашка кофе.

***

— Кроме того, — как ни в чём не бывало произносит Иарам, усаживаясь на стул и мешая зубочисткой коктейль, — людям необходимо во что-то верить, во что-то незыблемое и несомненное. В Абсолют. При всей нашей неполноценности стремление к завершённости в нас очень сильно развито.

— И поэтому вы предлагаете верить в добро? — язвительно интересуется Астори, обхватив ладонями запотевший прохладный бокал. Иарам выразительно искривляет рот.

— Не я… само существование Единого Мастера по умолчанию предполагает это…

— К чёрту. — Астори отпивает и вытирает губы рукавом. — Я не верю в добро, потому что оно в меня не верит. В противном случае всё было бы по-другому. Вся моя жизнь. С самого начала. Было бы… по справедливости, а не так… идиотски.

— Но человек не может ни во что не верить, — ненавязчиво возражает Иарам, откладывая зубочистку. Астори отряхивает волосы.

— Я верю в себя.

Они пьют коктейли. Иарам глотает тёплый ласковый смешок.

— В этом всё дело… Ваше Величество, вы верите в себя, но себе — не верите. Правда? Боитесь того, на что можете быть способны?

Астори невольно вжимается в спинку стула. По ключицам пробегают мурашки.

— От-ткуда вы знаете?

— Я не Единый Мастер, я не знаю. Я… угадываю. — Иарам снова берёт её руку в свои узкие и аккуратные ладони. Поглаживает. Успокаивает. — Давайте говорить честно, Ваше Величество. Всё, что вы скажете, не выйдет за пределы этой комнаты. А вам… нужно это. Я вижу.

Астори выдавливает лихорадочную полуулыбку. Тело бьёт мелкая дрожь.

— Что я должна сказать?

— Что угодно.

— Ладно… — Она допивает коктейль, судорожно втягивает воздух и опирается локтями на стол, всё так же нервозно улыбаясь. — Я всегда хотела быть хорошей. Во всём. Просто — хорошей, чтобы мною гордились, чтобы меня любили… и знаете, что? Я облажалась по всем фронтам. Я даже не уверена в том, кто я теперь… мать? Королева?

— Относительно последнего… о, Ваше Величество… — Иарам качает головой. — Королевой вас делает не корона, а поступки, которые вы совершаете. Неужели вам никто этого не говорил? Оглянитесь назад. На свою жизнь. На восемь лет вашего правления… и ответьте: вы — королева? Или кто-то другой?

Астори поджимает губы и потупляет взгляд. Прикусывает изнутри щеку.

— Нет, — шепчет она. — Не королева. Я дура, дура и дура.

Её глаза вызывающе блестят, когда она вновь смотрит на Иарам.

— Вы осуждаете меня?

— Нет, — выдыхает та. — Мне не за это платят.

Астори недоверчиво фыркает, и Иарам усмехается в ответ.

— Я серьёзно. Знаете, сколько получают священники? Стыдно сказать. И за эти смехотворные деньги ещё и сверх положенного работать… увольте. Я вас не осуждаю, Ваше Величество. Я по-прежнему хочу вам помочь, но для этого вы должны помочь мне. Чего вы боитесь?

Астори напряжённо вздыхает.

— Что я не умею любить. Что я… была недостаточно хорошей.

— О… нам уже есть, с чем работать. Спасибо. — Иарам встаёт с подкупающим спокойствием и гладит Астори по щеке. — Хотите ещё коктейль?

— Да… не отказалась бы. Знаете, для священницы вы удивительно вкусно их делаете.

— Благодарю, Ваше Величество, — добродушно откликается Иарам. Спустя несколько минут бокалы наполняются; Астори отпивает из своего, Иарам переплетает пальцы и внимательно глядит на неё.

— Давайе займёмся любовью… вернее, не в том смысле, нет… вашей. То есть… кхм… что вы представляете, когда думаете о любви?

— О любви? — уточняет Астори, смакуя терпкий щиплющий вкус на языке. Иарам кивает.

— Да. Что-нибудь, что угодно… Яблоко. Зонт. Я не знаю… похвальная грамота.

Астори проводит языком по губам и задумывается. Первое, что вспыхивает в мозгу: «Тадеуш». Но она ведь не может, не может…

— Дети.

— Хорошо. А ещё? Ощущения, запахи?

И Астори сдаётся: слишком явно и чётко накатывают воспоминания.

— Мягкость… — тянет она, закрыв глаза и перебирая пальцами ткань рубашки. — Тепло. Запах мирта и вербы… Плечи…

— Знаете, в чём всё дело, Ваше Величество? — прерывает её Иарам, и Астори вздрагивает, возвращаясь в реальность. — Вы чувствуете себя недостойной любви и от того так отчаянно пытаетесь удержать того, кого любите, рядом с собой, что попросту душите его.

Астори перепуганно моргает.

— Вы… вы священница или экстрасенс?

— Я — скромная служительница, — отвечает Иарам. — Дайте-ка мне ваш бокал, я вам кое-что покажу… вот добро, вот зло, помните? А человек между ними, балансирует на тонкой струне. Идёт — к Добру. Потому что люди тянутся к добру, это наша природа. И мы никогда не дойдём до конца, никогда не достигнем абсолюта, ибо люди неполноценны и полнота нам недоступна. Нет святых. Их выдумали. Если человек растворился в Добре, он уже перестал быть человеком. Но смысл не в том, чтобы дойти, а в том, чтобы продвинуться как можно дальше. Не так важно, насколько ты хорош; важнее, насколько ты стремишься быть хорошим и сколько усилий прикладываешь для этого. Разве в школе вам никогда не ставили оценку не за знания, а за старание?