Возвращение Черного Еретика (СИ)

— Могу вас уверить, я вполне разделяю ваше негодование, и всё же… не надо действовать сгоряча. Давайте так: на следующей неделе ваше первое выступление в Совете. Уолриш точно будет там. До тех пор ничего не предпринимайте… хорошо? К тому же выходные — не лучшее время для серьёзных решений.

Астори не чувствует в его спокойном умиротворяющем голосе упрёка, но ей всё равно становится стыдно. Подняла человека ни свет ни заря в его законный выходной… растормошила… навесила своих забот… он не обязан разбираться с Уолришем. С его репутацией всё хорошо — пока.

Но только пока.

— Да. Договорились. Приятного дня.

К прениям — её первым прениям в Совете! — Астори готовится тщательно и долго, не забывает ни единой мелочи. Всё это они старательно прорабатывали с Тадеушем. Речь, походка, мимика, жесты… Отточено вплоть до незначительнейшей подробности, хорошо поставлено и заучено. Впрочем, она никогда не узнает, готова ли, если не попробует. Астори репетирует часами перед зеркалом и вместе с Тадеушем, но это не то. Она рвётся в настоящую битву.

Народ смятён, кое-где вспыхивают волнения; большая часть знати и около половины виднейших политиков недовольны. Ещё бы. На их памяти такое происходит впервые: монарх-чужестранец, да вдобавок — женщина, которая к тому же вознамерилась войти в Совет! Где такое слыхано? Внимание целого мира приковано к тому, что происходит в маленьком Эглерте. СМИ бушуют. Астори прекрасно понимает, что нажила себе немало врагов и потеряла немало друзей. Коронации ей не простили. А уж того, что затевается теперь… тем более не простят.

Но у неё есть Тадеуш и привычка идти до конца.

Во Дворец Советов они добираются раздельно: Астори — от королевской резиденции, Тадеуш — от апартаментов на Ореховой улице. Обоим одинаково недалеко; они прибывают почти одновременно. Тадеуш слегка кивает Астори на улице, поправляя галстук, пропускает её вперёд и поднимается по ступенькам следом. Перед ними распахивают двери.

Астори на секунду замирает, но тут же берёт себя в руки. Внутри просторно, светло, прохладно; блестят деревянные полы и кожаные диваны и кресла, строгие, угловатые, не располагающие к уюту; светят аккуратные люстры. Всё дышит величием и сквозящим холодком высокой политики. Да. Такому месту она хочет принадлежать.

Ей уступают дорогу, кланяются; Астори старается не обращать внимания. Смотреть прямо перед собой — как Тадеуш учил. Дышать. Чувствовать облачёнными в перчатки пальцами папку… Астори прерывисто вздыхает. Трёхэтажное здание оборудовано шестью лифтами, но она выбирает широкую лестницу. По ней почти никто не ходит. В одиночестве легче собраться с мыслями и обуздать обжигающее волнение — а это сейчас необходимо.

Хотя она не совсем одна. С ней Тадеуш. Но это ничего, его словно и нет — он умело отходит в сторону, не донимает вопросами, он просто… рядом. Этого хватает, чтобы голова начала работать лучше.

Они на втором этаже. В конце коридора — дверь. В запасе ещё минут десять, и Астори, несколько разобравшаяся в себе, чувствует острое желание поговорить. Тадеуш улавливает его с полувзгляда.

— Мы репетировали. Без единой помарки. Всё пройдёт отлично, — отрывисто говорит он, и его короткие рубленые фразы, как швы, скрепляют расползающуюся уверенность Астори. Она кивает. Да. Да. Определённо.

— Говорите…

— Громко и чётко.

— Смотрите…

— В одну точку. Не искать вас взглядом, не отвлекаться.

— Потом…

— Выдержать паузу для вопросов. Даже если их не должно быть. Не забыть попрощаться, да, я помню.

— Замечательно. — Тадеуш бросает короткий взгляд на часы. — Семь минут.

Она слышит невысказанную просьбу в его интонации.

— Я справлюсь тут одна, вы вполне можете отлучиться… всё в порядке. Спасибо.

Тадеуш с благодарностью кивает, в последний раз встревоженно оглядывает её с головы до ног и исчезает. Астори кладёт папку на диван. У неё дрожат колени.

Мимо проходят советники; кто-то узнает её, кланяется, но Астори не слышит. Она ищет взглядом одного конкретного человека, ищет упорно и настойчиво — и находит его. Лорд Уолриш. Старый гад, переползший ей дорогу.

Она обещала Тадеушу ничего не предпринимать до дня дебатов… и он настал.

Она не прощает оскорблений.

Астори не дожидается, пока Уолриш заметит её: подходит первая, сцепляет пальцы и откидывает копну тёмно-каштановых волос на спину.

— Ваша светлость?

Он оборачивается, дёргает ястребиным носом, не в силах сдержать отвращения и ярости. Блёклые стариковские глаза сужаются.

— Ты? — выдыхает он тихо и жестом отпускает собеседника. — Всё-таки пришла, да?

— Вы забыли добавить «Ваше Величество», — поправляет Астори с обманчивой доброжелательностью. — Я всё ещё ваша королева.

— Пока что, — цедит Уолриш. Астори приподнимает бровь.

— Вот как?

Он наклоняется, и она едва подавляет желание отшатнуться, как от ядовитой змеи.

— Ты даже представить не можешь, во что влезла, девчонка. Замахнулась на то, что тебе не по силам. Эглерт никогда тебя не примет.

Астори старается сохранить хотя бы видимость хладнокровия, но дрожащие руки и голос её выдают.

— Посмотрим. — Она судорожно облизывает пересохшие губы и добавляет: