Возвращение Дикой Розы

Нанятая горничная целыми днями сновала по комнатам, разбирая старые вещи, которые Дульсе велела выкинуть, чтоб не создавали лишней пыли...

Жан-Пьер и не подозревал, что в его жене столько нерастраченных «хозяйственных» сил, и не уставал поражаться ее энтузиазму.

— Может, тебе лучше полежать? — периодически увещевал он ее. — Тебе не вредно столько работать? 

— Я не могу лежать, — жалобно говорила ему Дульсе — У меня внутри завелся моторчик, а в голове скачут мысли. Я не успеваю даже их все реализовать.

Живот у нее уже заметно округлился, и она стала ходить странно, несколько боком, словно боялась нечаянно задеть его.

— Ты стала похожа на уточку, — смеялся Жан-Пьер.

— Тебе не нравится? — поджала губки Дульсе.

— Наоборот...

Он осторожно погладил ее по животу.

— Хочешь послушать? — спросила Дульсе.

— Что?

— Он там уже шевелится...

Жан-Пьер приложил щеку к выпуклому тугому животу Дульсе и ощутил, как кто-то сильно ткнул его изнутри... И еще раз...

— Ого! — воскликнул он. — Драчун растет!

Иногда Пабло привозил к ним тоненькую бледную Лус и Розиту.

Лус садилась рядом с Дульсе на скамейку у пруда с цветущими лилиями, и они подолгу, до самого заката тихонько обсуждали ожидаемое событие.

— Ты стала совсем другой, — поражалась Лус. — Я никогда не думала, что тебе захочется посвятить себя дому...

— Дом — это не просто стены... Это способ твоей жизни, — помолчав, ответила Дульсе. — Это одно из пространств, в которых ты существуешь...

— И тебя совсем не тянет рисовать? — осторожно спросила Лус. — Я жду не дождусь, когда врачи снова разрешат мне петь.

Дульсе поднялась и тихонько поманила ее в переделанную под мастерскую пристройку.

— Только не говори пока ничего Жан-Пьеру, — попросила она. На рабочем столе лежали несколько папок с набросками.

Яркие, радостные, многоцветные акварели — замки, принцессы с золотыми волосами, сказочные менестрели, пестрые бабочки на огромных цветах...

— Я боюсь, что он будет смеяться, — сказала Дульсе. - Но, знаешь, это не я рисую... Это он... — Она ткнула пальцем в свод тугой живот. — Я сейчас делаю только то, что ему приятно... А он не любит мою графику... А от абстракций так сердито ворочается... Правда-правда... Не веришь?

— Верю, — улыбнулась Лус. — Я в детстве тоже ужасно любила такие картинки...

— Хочешь, я подарю их Розите? — спросила Дульсе.

— Она будет так рада! — воскликнула Лус. — Знаешь, она тоже полюбила рисование...

— Только положи их сразу в машину. Дома покажешь, — заговорщически шепнула Дульсе.

А Розита с удовольствием обследовала почти законченную детскую.

— Мне тоже можно будет здесь играть? — спросила она у Дульсе.

Конечно. Ты ведь будешь приходить в гости и братику.

— А у меня точно будет братик? — слегка надулась Розита.

— А что? Ты не рада?

Девочка на секунду задумалась.

— Я-то рада, — поразмыслив, сказала она. — Но лучше бы ты родила мне сестренку, тетя Дульсе. С сестренкой мы играли бы в куклы ив домик... А у мальчишек совсем другие игры, — по-взрослому вздохнула она.

Дульсе и Лус весело расхохотались.

— Зато он подрастет и станет тебя защищать, — сказал Розите Жан-Пьер. — Он уже умеет драться.

В углу валялись планшеты со старыми эскизами, альбом, исписанные блокноты — все то, что Дульсе еще не успела разобрать и вынести или на помойку, или в мастерскую в саду. 

Розита с удовольствием копалась в этой куче хлама, рассматривая картинки.

— Ой, какой страшный! — вдруг сказал она. — Кто это, «и Дульсе?

Она подбежала к взрослым, показывая старый набросок Дульсе — старика-индейца в головном уборе из перьев, с испещренным татуировками телом...

— Не помню, — пожала плечами Дульсе. — Какой-то старик...

— Кажется, мы его видели на ярмарке, — заглянул в блокнот Пабло.

— Да... Кажется, на ярмарке... — рассеянно подтвердила она. 

— Можно, я возьму его себе, тетя Дульсе? — спросила Розита.

— Зачем? — удивилась Лус. — Он же страшный...

— Ты не понимаешь, мамочка, — отозвалась Розита. — Он загадочный... У него есть какая-то тайна...

Она поднялась на цыпочки и прошептала Лус на ухо:

— Я знаю... Он волшебник...

ГЛАВА 31

Старый граф Роскари, маркиз де Вальдес сидел в старинном кожаном кресле в своем кабинете и просматривал отчеты управляющего, которые принес ему дворецкий Франческо. Граф последние годы отдавал много времени и средств на благоустройство близлежащего городка, к которому прилегало имение Кампофьоре. Вместе с отчетами ему принесли план архитектора по реконструкции служебных зданий, которые сохранились на территории имения с восемнадцатого века, и моста через речушку, которая протекала по земле графа Роскари и пересекала городок.

Вошел лакей Джузеппе и сказал:

 Ваше сиятельство, к вам адвокат Габриэль Фрезини.

— Проси, — распорядился граф, а потом обратился к Франческо: — Зайдите попозже, и мы с вами продолжим.

Когда Франческо выходил, он не заметил лакея Джузеппе, скрывшегося в стенном шкафу в соседней комнате, служившей гардеробной. Но как только дворецкий удалился, Джузеппе занял свой наблюдательный пост, с которого он мог видеть и слышать все, что происходит в кабинете.