Возвращение Дикой Розы

В комнату вошел адвокат Фрезини и направился к креслу. Граф Роскари встал ему навстречу и протянул руку.

— Рад видеть вас в добром здравии, граф, — сказал адвокат, пожимая его руку.

— Как поживаете, Фрезини? Я с нетерпением ждал вашего возвращения! — В голосе графа чувствовалось волнение.

— Ну, в общих чертах вам все известно. Я ведь говорил с вами по телефону из Буэнос-Айреса и поток отправил вам письмо. Роберто Бусти вышел в плавание на яхте больше трех недель назад и сейчас, вероятно, ухе на подходе к Италии, если только он не задержится где-то по дороге.

— Да, но вы видели его. Расскажите, каким он вам показался.

Габриэль Фрезини отвечал в своей обычной суховатой манере:

— Сеньор Роберто Бусти показался мне вполне достойным молодым человеком. Нет сомнения, что он умен и хорошо воспитан. Но, разумеется, наша беседа была очень краткой.

— А как он воспринял то, что вы ему сказали? — нетерпеливо спросил граф.

— На мой взгляд, он был несколько взволнован. Он сам признался, что для него это было неожиданным. Но сеньор Бусти явно выразил намерение прибыть в Италию и повидаться с вами.

— О, Боже мой, Фрезини, неужели я увижу его увижу — наконец моего собственного сына! Фрезини, вы говорили, что привезли его фотографию. 

Адвокат открыл портфель и стал не спеша перебирать деловые бумаги.

— Да, ваше сиятельство. Согласно вашему поручению я попросил' у госпожи Энкарнасьон Бусти фотографию ее сына. Вот она.

Сеньор Фрезини достал конверт с фотографией и протянул его графу Роскари.

— Смотрите, Фрезини, он похож на меня. Видите, у него мой нос, мой подбородок. Совсем как я тридцать лет тому назад. А эти неповторимые синие глаза он унаследовал от матери. У Энкарнасьон были восхитительные глаза, они снились мне потом много лет. Скажите, Фрезини, как она?

— Я был у госпожи Бусти, и она приняла меня весьма любезно. Должен признаться, она произвела на меня очень хорошее впечатление.

— О, это удивительная женщина. Фрезини, если б вы видели ее в тот год, когда мы познакомились! Я виноват перед ней, Фрезини, очень виноват. Расставшись с ней, я лишил себя надежды на счастье. Фрезини, вы передали ей мое письмо?

— Разумеется, ваше сиятельство.

— И... она прочитала его при вас?

— Нет, она взяла письмо и попросила меня прийти на другой день. Когда мы снова встретились, она передала мне фотографию Роберто и вот это письмо.

— О, Боже мой, Фрезини, и вы молчали! Почему вы мне раньше не сказали.

— Сеньора Бусти просила, чтобы я передал его вам в собственные руки и не сообщал о нем заранее.

Граф Роскари схватил запечатанный конверт, на котором изящным женским почерком было написано: «Графу Максимилиано Роскари» — и поднес поближе к глазам.

— Это ее почерк, Фрезини, ее драгоценный почерк. О, этим почерком было написано прощальное письмо. Я до сих пор храню его. Я был непростительно эгоистичен тогда! До сих пор не могу себе этого простить.

Сеньор Фрезини посмотрел на него и осторожно произнес:

— Мне показалось, что сеньору Бусти ваше письмо не оставило равнодушной.

— О, если бы это было так. Друг мой, вы оказали мне неоценимую услугу. Помните, что я с нетерпением жду известий о Роберто. Дайте мне знать, как только он связжется с вами. О, мой сын, мой сын. — И граф Роскари вновь взял фотографию Роберто и стал пристально вглядываться в нее, как будто хотел проникнуть в тайные мысли молодого человека.

Адвокат Фрезини понял, что графу Максимилиано хочется остаться одному со своими воспоминаниями и переживаниями. Фрезини тихонько попрощался и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Он был погружен в свои мысли, и ему было невдомек, что сразу за ним отворилась дверь соседней комнаты и из нее тенью выскользнул Джузеппе.

Как и рассчитывала Эрлинда, в небольшом помещении, смежном с бывшей комнатой Рохелио, она нашла все необходимое. К счастью, она когда-то была медсестрой и могла сама положить Тино под капельницу практически без посторонней помощи. Возвращаться домой она не решилась — во-первых, она боялась бросить сына одного, а во-вторых, ей не хотелось лишний раз показываться на глаза людям, которые наблюдали за их домом. Мало ли, вдруг они вспомнят, что некоторое время назад она выходила и была не одна...

Эрлинда находилась в той самой комнате, где она когда-то в первый раз увидела Рохелио, тогда еще прикованного к инвалидному креслу. Она огляделась — с тех пор здесь мало что изменилось.

Эрлинда подошла к окну и распахнула его. Вечерний воздух доносил до нее благоухание цветов. Как много воды утекло с тех пор, как она впервые переступила порог этого дома... Она вспомнила свое нищее детство, голодную молодость. Вспомнила, как они с Розой одалживали друг другу платье, туфли, если нужно было куда-нибудь пойти. А теперь они с ней если не богатые, то весьма состоятельные женщины.

 Но стали ли они счастливее? Роза уже потеряла мужа, у Эрлинды настоящее горе с сыном... Но надо жить дальше. Эрлинда еще раз посмотрела на заснувшего Тино и спустилась вниз.

— Там звонит твой брат Густаво, — сообщила ей Томаса, — Он повсюду разыскивает тебя.

Эрлинда взяла трубку.