Читаем Возвращение Героя (СИ) полностью

Вепрь пробежал ещё несколько шагов, выходя из облачка трухи и листьев, после чего начал смотреть по сторонам и грозно рычать, принюхиваясь к воздуху. Видимо, пытался обнаружить остатки наглеца, осевшего на его спине.


А я тем временем медленно и очень плавно, словно змея, полз по его спине вперёд, хватаясь за шерсть - он даже не чувствовал моих движений, настолько толстой была его шкура.


Так, ещё немножко... Есть!


Я наконец достиг короткой и очень толстой шеи монстра, после чего медленно, будто боясь спугнуть, потянулся к торчащей из глазницы твари стрелы и, резко ухватив её, когда расстояние оставалось меньше нескольких миллиметров, со всей силы всадил её дальше, приближая к мозгу, но...


Даже так мне не удалось пробить кость и достичь мозга!


Вместо этого вепрь решил начать родео со мной в роли наездника. Я почувствовал себя тряпкой, подвешенной на верёвку в ураган, но я продолжил держаться, ухватившись свободной рукой за один из торчащих клыков, а второй продолжил ковырять глазницу твари, всовывая и высовывая стрелу.


Глупый монстр не додумался скинуть моё бедное тельце, норовившее с минуты на минуту опустошить желудок от бешеной тряски, с себя просто упав набок, вместо этого он продолжал бушевать, ударяясь об деревья то здоровенными клыками, то боком, но я крепко держался и молился, чтобы очередное дерево не стало для меня последним - пока что мне удавалось кое-как спасти своё тело от фатальной встречи со стволами.


Но вот его движения замедлились, став более вялыми. Я физически ощутил, как с каждой секундой из монстра утекает жизнь, капелька за капелькой исходя в воздух. На моё лицо налезла улыбка и я с удвоенной силой начал превращать глазницу чудища в кашицу.


Слизкая обжигающая кровь скатывалась по моей руке, с каждым мгновением движения чудовища становились медленнее, а злобные рыки тише. И вот, спустя несколько мучительных минут нашего неравного сражения, он полностью остановился, издал болезненный рык, напитав его всей злостью на меня и мир, и начал заваливаться набок.


Я успел спрыгнуть до того, как меня раздавит его тело и, прокатившись по земле, поднялся на дрожащие ноги, лишь для того, чтобы снова упасть на колени и проблеваться желчью - мой организм больше не смог сдерживаться, точнее, я больше не мог заставлять его это делать.


- Тьфу, работа героя грязна и опасна, - пробурчал себе под нос, сплюнув мерзкую слюну в сторону, после чего покосился на всё ещё дышащего монстра. - Правда, друг?


- Хр-р-р... - отозвался умирающий монстр и наконец умер.


Я кровожадно оскалился, оглядев своего первого врага, убитого полностью моими силами и моим мастерством. Никто мне не помогал, я был намного слабее его, но сейчас именно я мысленно праздную победу, а не эта тварь.


Конечно, она одна из слабейших в этом лесу, здесь водятся монстры пострашнее, вроде зверолюдей, но это был мой маленький триумф! Первое убийство сильного противника, первая настоящая победа в схватке насмерть! Мой первый танец со смертью, проведённый в этом мире.


И это было прекрасно.


Мне нравились мои ощущения победы и битвы "на острие", нравилось, что я чувствую себе живым. Настолько живым я уже не чувствовал себя очень и очень долгое время. Возможно, с момента своей первой схватки с монстром ещё в Эмбере, но мои теперешние ощущения и тогдашние - небо и земля. Тогда были просто игры с заведомо слабым противником, а здесь настоящая схватка насмерть, причём я выступал в роли слабого существа.


Я засмеялся, решив не сдерживать тихий смех, и успокоился только через несколько минут, когда мне удалось, наконец, взять себя в руки и хмуро подивиться своим странным действиям. Подобное проявление эмоций было совершенно нетипичным для меня.


Неужто я стал адреналиновым наркоманом? Или это всё из-за влияний звериных инстинктов, подкреплённых битвой на пределе?


Я решил отложить свои размышления на потом, сейчас были дела поважнее, да и я всё-таки сейчас нахожусь в кишащем монстрами лесу, а не где-то ещё.


Я повторил попытку подняться на ноги, на этот раз успешную, после чего с интересом оглядел убитую тушу вепря и задался главным вопросом: "Как же мне притащить его обратно в селение?"


Это было проблематично, но если я скажу маме и-...


В голове всплыло лицо светловолосой девушки в очках.


Не-не-не, придётся её долго успокаивать, так что это не дело. Всё же я практически уверен, что она заведёт пластинку про "опасность, что меня ожидает в лесу и как меня может убить любой чих какой-нибудь страшной твари". Может, попросить кого-то из охотниц помочь мне с тушей? Мяса всё равно много, а яд безвреден для нашей расы, так что мясом можно питаться, вот и поделюсь с ней мясом, всё равно нам с Райей столько не нужно и придётся большую часть выменять на что-то ещё.


Я задумчиво погладил подбородок, потом поморщился и посетовал на давнюю привычку моего прошлого Я гладить свою шелковистую бороду, ох, а сколько Ной убил на неё зелий, чтобы придать ей магическую мягкость...


Перейти на страницу:

Похожие книги

Слово о полку Игореве
Слово о полку Игореве

Исследование выдающегося историка Древней Руси А. А. Зимина содержит оригинальную, отличную от общепризнанной, концепцию происхождения и времени создания «Слова о полку Игореве». В книге содержится ценный материал о соотношении текста «Слова» с русскими летописями, историческими повестями XV–XVI вв., неординарные решения ряда проблем «слововедения», а также обстоятельный обзор оценок «Слова» в русской и зарубежной науке XIX–XX вв.Не ознакомившись в полной мере с аргументацией А. А. Зимина, несомненно самого основательного из числа «скептиков», мы не можем продолжать изучение «Слова», в частности проблем его атрибуции и времени создания.Книга рассчитана не только на специалистов по древнерусской литературе, но и на всех, интересующихся спорными проблемами возникновения «Слова».

Александр Александрович Зимин

Литературоведение / Научная литература / Древнерусская литература / Прочая старинная литература / Прочая научная литература / Древние книги
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (Мирский) , (Мирский) Дмитрий Святополк-Мирский

Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги