Возвращение герцога

– Знаете, что ответила мне мама? – спросила Софи едва слышно. – Что все мы каждый день своей жизни – что бы ни случилось! – стоим перед выбором. С одной стороны, можно горевать, жаловаться и недоумевать, почему жизнь сложилась так, а не иначе, а можно радоваться каждому новому дню, видеть во всем и во всех только хорошее. И решить раз и навсегда, что жить стоит – что бы ни случилось.

Филипп кивнул, а Софи приложила к лицу носовой платок.

– Мама не хотела видеть меня грустной и недовольной и завещала просыпаться каждое утро с надеждой на радость и счастье. В жизни случается все, но только от меня зависит, как жить – с надеждой на лучшее или с проклятиями.

– И вы, конечно, выбрали надежду, – заметил Филипп.

Софи кивнула и поставила бутылку на пол:

– Что бы ни происходило каждый день, я говорила себе, что все будет хорошо, даже когда не получала того, что хочу, или разбивала коленку, или когда было одиноко; даже когда папа женился на Валентине и она отвратительно обращалась со мной. Я встречала день с радостью, потому что так хотела мама.

Филипп стиснул руку Софи. Его сердце разрывалось от боли, какой отзывались в нем ее слова! Но что пришлось вытерпеть самой Софи! В ее карих глазах блестели слезы.

– Но, Филипп, те долгие месяцы, когда думала, что вы погибли, я уже не могла радоваться жизни. – Она покачала головой. – Я даже забыла, что это такое – быть счастливой.

Филипп больше не мог сдерживаться. Крепко обняв Софи, он зашептал ей на ухо:

– О, простите, простите, что причинил вам такую боль! Мне жаль, что вам опять пришлось страдать, на сей раз из-за меня. Я никогда себе не прощу, до конца своих дней!

Софи, закрыв глаза, словно уйдя в воспоминания, продолжила:

– Я хочу, чтобы вы знали… К тому времени как мачеха возвестила о помолвке с Хью, мне было все равно, выйду ли я замуж вообще, а уж за кого – тем более. Все было как в тумане. Я только хотела, чтобы она перестала меня донимать с замужеством.

Софи расправила плечи и подняла голову:

– Филипп, все после вас было как тяжелый сон. Все потеряло значение.

Увидев, что глаза ее покраснели от слез, Филипп наклонился и коснулся ее лба:

– Знаю, что ничем не могу загладить…

Софи не дала ему договорить: подняла голову и завладела его губами в поцелуе. Филипп, словно только этого и ждал, сжал ее в объятиях. У ее губ был вкус вина. Как он тосковал по ней! Все эти годы он любил эту девушку, и вина его перед ней была безмерна – за ту боль, которую ей причинил.

– Софи, – прошептал Филипп, целуя ее в висок, в щеку, в подбородок, наслаждаясь ароматом ее волос, гладил мокрые щеки. – Прошу вас, не плачьте. Я никогда больше не заставлю вас страдать.

В ответ Софи обвила руками его шею и еще раз крепко поцеловала.

Через несколько минут, когда оторвался от ее губ, едва не задыхаясь после поцелуя, он спросил:

– Софи, вы все еще любите меня?

Она слабо улыбнулась и еще раз высморкалась:

– Конечно, люблю, глупый!

– И я люблю вас. Всегда любил. – Он нежно провел по ее щеке тыльной стороной ладони.

Софи выпрямилась, перевела дыхание и сложила носовой платок на коленях, решив больше не плакать.

– Ну, если так, я имею право знать правду, – сказала она недрогнувшим голосом. – Филипп, что произошло в Девоне? Почему вы не можете быть мне хорошим мужем?

Филипп задумчиво кивнул. Что ж, похоже, время настало.

– То, что я вам сказал, правда… отчасти. Я был ранен не только телесно…

У него не было сил продолжать. Теперь, когда момент настал, просто не получалось произнести эти слова.

– Что? – Софи взволнованно смотрела ему в лицо. – Филипп, вы должны мне сказать. Что с вами произошло? Все так плохо, что вы думаете, будто недостойны моей любви?

Филипп уронил голову, потом взял ее руку, и их пальцы сплелись.

– Был болен… мой ум тоже. – Он поднял голову, чтобы видеть ее реакцию.

Она нахмурилась:

– Ваш ум? Что это значит?

Филипп так глубоко вздохнул, что даже легким стало больно. Сердце щемило. Вот оно! Пора сказать Софи всю правду: она имеет право ее знать.

– Я не мог говорить, мне постоянно снились битвы, кровопролитие. Я до сих пор вижу такие сны – никак не могу избавиться от них, Софи!

Ее лицо страдальчески сморщилось, она подняла руку и, погладив его по щеке, прошептала:

– Ох, Филипп! Мне так жаль!

Он поднял взгляд к потолку и покачал головой:

– Я не мог вернуться в общество – таким, а смогу ли стать прежним – не знал. Мне было удобнее, чтобы все считали меня погибшим.

Хорошенькое личико Софи исказила гримаса страдания.

– И это вы от меня скрывали?

Филипп кивнул:

– Да. Боялся, что вы решите, будто я сошел с ума. Кому захочется выходить замуж за немого? Я… я больше не был тем, кого вы знали три года назад. И никогда не буду. Война изменила меня. И кто знает – а вдруг все повторится?

Она отняла руку от его щеки и крепко обняла за шею:

– Я бы все равно мечтала выйти за вас, Филипп. Даю слово.

Теперь и у него глаза щипало от непрошеных слез.

– Но это же ненормально, когда пропадает дар речи! Это было… унизительно. Если бы я был сильнее…

Софи отпрянула, сжала его руки в своих и заглянула в глаза.