Возвращение из отпуска

Легин не решался контратаковать: кругом были сектора Космопорта, и, промахнись он, боевые снаряды вонзились бы в живое тело гигантского космического города. Он перенес руку на блок управления «соломой», направленными пучками помех; катер противника вильнул, едва не слетев с курса, новый залп ушел в сторону, и снаряды взорвались далеко сзади.

Яхта замедляла ход, подплывая к причалу; Легин увеличил интенсивность «соломы» до максимума и обдал пикирующий сзади SPX. Тот вновь вильнул, закрутился спиралью и едва избежал столкновения с конструкциями Дворца. Яхта уже стыковалась со своим причальным узлом, и катер кинулся куда-то в сторону.

— На резервный узел пошел, — прокомментировал Реостат. — Далековато. Мы обгоним. Пошли!

Люк чмокнул, всасываясь в шлюз, и распахнулся. Легин вскочил.

— Сейеры, мистера Сатклиффа под мышку — и за мной.

Сатклифф запротестовал было, но тут из яхты в шлюз выпрыгнул Реостат и шуманул на Генерального программиста. Яхта осталась сиять включенными дисплеями всех систем, а они уже бежали по знакомым загаженным, ярко освещенным коридорам. В первом же коридоре им попался тот самый глухонемой, что сваривал что-то в стене несколько часов назад. Увидев их, глухонемой бросил пачку электродов и кинулся лицом к стене, привычно положив на нее руки. Мимо него пулей пронесся сначала блондин в черном гладком скафандре, с пистолетом в руке, за ним — два высоких африканца, несших, как бревно, почтенного седовласого мужчину — на правых плечах, придерживая правыми руками, а в левых сжимая строгого вида чемоданчики; вслед за ними длинными мягкими скачками бежал длинноногий, длинноволосый, носатый рыжий дядька опять- таки с пистолетом.

Глухонемой опасливо проводил глазами эту компанию; когда все скрылись из виду, он нагнулся за своими электродами, поднял и понес, покачивая головой и взмахивая свободной рукой.

Тут перекрытие под ногами опять задрожало. На этот раз глухонемой бросил свои электроды заранее, открыл малоприметную стальную дверцу и залез в узенькое пространство между двумя толстыми, в человека, трубами.

Мимо цепочкой, уставив автоматы, пробежали одиннадцать бритых налысо, заросших густой пегой щетиной, тощих мужчин в полосатых пижамах.

Когда скрылись из виду и они, глухонемой проворно вылез из своего укрытия. В коридоре висел тяжкий дух — пот, немытые тела, грязная одежда, металл, масло, гашиш… Глухонемой перекрестился было, но тут же схватил себя левой рукой за правую, беспокойно огляделся, плюнул с досады на свою забывчивость, с гримасой махнул рукой и, забыв о своих электродах, торопливо уполз по вертикальной лестнице на технический ярус.

Глава восьмая

Ричард Лестер, проснувшись, поднял голову и откинул длинные спутанные волосы. Глянул на монитор компьютера: монитор мирно помигивал в ожидании своего часа, и, если не вчитываться в текст, можно было принять терминал за рабочее место какого-нибудь технолога или инженера, отошедшего на перерыв попить кофе.

Лестер глянул на свои часы: было 21.47.

— Миша, — позвал он, хрипло со сна, и прокашлялся.

— Ау, — отозвался Петрович из- за его спины.

— Не спишь?

— Не. Не сплю.

— Как обстановка?

Петрович встал, прошелся по комнатке, потягиваясь.

— Пока спокойно.

Лестер положил поперек стола свою пушку, протянул длинную ручищу и постучал в дверцу спальни Шурти Шустрато.

— Эй ты! Живой?

Шустрато что- то пробурчал в ответ, потом ответил яснее:

— Не беспокойтесь, я не собираюсь самоубиться.

— «Самоубиться», — пробормотал Лестер, протирая глаза. — Стилист!

Тут Петрович насторожился и прислушался.

— Наши бегут! — проговорил он озабоченно. — О, за ними чужие. Берегите компьютер, Дик, я пойду наших прикрою.

Он пролез за шкаф, зашуршал кожанкой по известке и стукнул дверцей в отдалении.

Лестер вздохнул и прислушался. Не было слышно ни шороха: звукоизоляция во Дворце была на высоте.

Лестер на всякий случай положил большой палец на предохранитель ружья. Лестер вздохнул еще раз и посмотрел на свои часы: было 21.52. Лестер забормотал, почти без мелодии, какую- то песенку из времен своей юности. Лестер едва не пустил сентиментальную слезу, вспомнив себя семнадцать лет назад — преуспевающего тридцатипятилетнего кинооператора, спокойного, бесшабашного, ни Бога, ни черта не боящегося. Бросил съемки, ни секунды не сомневаясь, по какому-то странному звонку — никогда так и не узнал, кто звонил. Кинулся отбирать у Хозяина его добычу. В той же драке, где Фродо Таук получил стрелу в ребра, меч демона-убийцы вошел в правое бедро Лестера. Лестер почему- то усмехнулся, вспомнив этот бой — бледное лицо Джервиса, остервенело и неумело лупящего мечом по кольчужной спине демона, отчаянный мальчишка-абориген, с пронзительным воплем бьющий демона острием меча под шлем, в шею…