Возвращение к людям

Что я мог ей ответить? Путь на север не преграждали гиблые развалины бывшего города- это было легко — но за ними начинался большой провал.

Спускаться туда, навстречу неведомо чему? На западе, любая дорога упиралась в непреодолимую водную гладь Синей реки. Если идти по ней к югу

— мы упёрлись бы в сначала в предгорья, а потом и вовсе поднялись в горы.

Где-то там, по рассказам очевидцев, находились очень крутые и гиблые склоны, под большим углом спадающие прямо в реку. По ним пройти было нельзя — малейшее движение вызывало каменный шквал, сносивший все на своём пути. А прохода в самих горах пока ещё никто не находил — если не считать появления самих уголовников. Даже если мы найдем то место, где они исхитрились попасть в долину — что это даст? Не встретят ли нас там такие же, как и те, от кого мы собрались уходить? На северо-востоке сплошной полосой шли болота, между которыми никто не знал безопасных проходов -

Салли и Бен не в счет. Они прошли случайно, и вряд ли смогли бы повторить свой маршрут по новой. А про гибельные, желтые земли востока, и вспоминать не хотелось. Уж где-где, но там любой поход заведомо был обречён на гибель

— страшные пески и чудовищные насекомые расправлялись с каждым, неосторожно ступившим на ту территорию. Нет, бросать все наши припасы, с таким трудом выстроенный дом, удобное и защищенное от непогоды место было жаль… Но то, что предлагал Сова, у меня в голове не укладывалось вовсе.

Случай со спасением Элины был единственным, когда я поднял руку на человека с определённой целью — убийства! Но ведь он и был, именно такой случай, когда промедление могло стать роковым для нас всех. Сова истолковал моё молчание по-своему и вновь предложил:

— Сова, умеет убивать не только зверей. Он покажет своему другу, как нанести смертельный удар врагу. Два охотника, знающие степи долины, будут выслеживать чужаков поодиночке и постепенно уменьшат их число… Тогда те, кто останутся, будут сговорчивее. Или мой друг Дар ждёт, когда люди Сыча придут в его дом и лягут на его постель?

— Сова, что ты несёшь? — Элина возмущённо вскинула голову.

— Белая Сова не несёт, а говорит то, что думает и то, чему его учит и учила жизнь. Сила любит покорность, а если сила злая и чуждая, она станет добиваться покорности любой ценой. Вы знаете, что я не хотел и не хочу, чтобы в долине кто-то стал командовать волей других людей. Наша судьба сделала нас свободными от прошлых законов, от прошлой морали, от того порядка, который мы, хотели того или нет, но должны были придерживаться.

Плох он был или хорош, об этом поздно судить — его уже нет, и никогда не будет. Мы остались живы в страшные времена, стали свободными и отдать свободу, за которую уплачено, пусть не по нашей воле, такой ценой, я не позволю… Сыч и его банда, а мой друг понимает, что это именно банда, захочет стать полновластным хозяином долины. Их много, они вооружены и хотят власти над другими. Белая Сова помнит, как его брат рассказывал ему о том, что они творили в поселке! И что помешает им прийти сюда? Мы можем спрятать наших женщин в предгорьях, а сами спустимся в прерии и начнем войну!

— Но они до сих пор не появлялись, Сова! Если не считать тех нескольких полудурков, которые хотели устроить разборку в поселке, со мной, бандиты даже и не пытались подойти близко к нашим скалам! А вот если мы начнем сами, у них появится предлог преследовать нас по равнинам и холмам. Я не понимаю чужих, вернее, их вожака, и оттого не хочу начинать проливать кровь первым…

— Но они уже пролили кровь! Мой брат говорил об этом минуту назад! Или, та кровь для него ничего не значит?

Я промолчал… В какой-то мере, Сова был прав, но я не чувствовал себя обязанным что-либо предпринимать для тех, кто почти добровольно подчинился банде в поселках и становищах долины… Индеец нахмурился.

— Мой брат слишком осторожен. Что ж, Белая Сова подождет, пока он решится… Помнит ли мой брат о словах Стары? Это время — не оно ли станет тем, что превратит тебя в вождя прерий?

— Мне некого возглавлять на борьбу с захватчиками. Ты и я — не войско… И люди, в отличие от индейца и старухи, решившей, что она может предсказывать будущую судьбу, не ждут прихода спасителя. Да и я не верю в это, пожалуй, больше всех. Я не знаю, Сова. Просто, не знаю. Прошло много дней, но никто не пришел и не поднялся против уголовников, значит, всех это устраивает… А раз так, стоят ли они того, чтобы подвергать жизнь наших девушек смертельной опасности?

Мы ни до чего не договорились. Поднимать руку на пришельцев, пусть даже и опасных, но пока, ничем не угрожавших непосредственно нам, я не мог решиться. Сова попрощался с нами и направился в свою сторону — он не хотел надолго оставлять свой типи без мужчины. Я мог его понять — тревога за безопасность моих девушек, после слов индейца, овладела и мною.

Ната, после нашего разговора, улучив момент, когда я вышел из дома, подошла ко мне и молча прильнула к моей груди.

— Что ты, котенок?

— Дар, что мы будем делать? Как жить? Я начинаю жалеть о том, что мы покинули город…