Возвращение к людям

Вершины гор здесь были видны отчётливо — ни одно облачко не скрывало от наших глаз их величавые громады… На самых верхних пиках отчетливо просматривался отливающий красноватым оттенком снег. Несколько ниже, тёмные извивы горных лугов и лесов. Где-то там находилась и пещера, в которой Элина пережила зиму… Как сильно всё поменялось с тех пор! Из изувеченной трещинами и разломами земли пробились, невиданные ранее растения и травы, вновь зацвели сотни цветов, устремились высоко в небо громадные деревья. Вышло солнце, о котором начали уже забывать, и осветило, обогрело тех, кто нашел в себе силы не погибнуть, а противиться смерти в самые трудные минуты. Новые животные заполнили долину, питаясь новыми плодами, которые свисали с деревьев, или кустарников. Наблюдая за ними, мы и сами пробовали их, и нередко, выбор животных оказывался пригоден и для человека. Некоторые кусты разрослись до таких размеров, что сами стали похожи на деревья, из-за своей величины. Стебли обычного шиповника образовали шатер, под которым мы и расположились, подбирая с земли упавшие мохнатые плоды. Вязкие и кисло-сладкие, они терпко пахли и приятно освежали небо. Влезть на такое дерево нечего было и помышлять — острые и длинные колючки живо отбили бы охоту, на подобного рода эксперименты. Но и под самим кустом хватало даров, которые мы не спешно подбирали и отправляли рот.

— Так здорово! — Элина мечтательно запрокинула голову, лежа на спине. -

Здесь лучше, чем у реки! Такая красота…

— Возможно… — Ната подтвердила её слова и смахнула с её лба, какую-то, назойливую мошку. Они во множестве мелькали среди листьев и докучали нам своим присутствием.

— Осторожнее. Укусит.

— Она ядовита?

— Вполне возможно. Теперь даже самые безобидные букашки могут так укусить, что ранка будет заживать месяцами. А если это клещ — оборвется твоя цветущая жизнь в самом ее разгаре!

— Да ну тебя, Дар! — Элина с визгом перекатилась на живот. Я привстал и посмотрел на коричневые спины — стадо находилось в двухстах шагах от нас и неспешно передвигалось далее, успевая на ходу пережевывать сочную траву.

Направления оно не меняло, и я начинал подумывать, о том, что придется его бросить. Убивать мы их не собирались, а заставить повернуть к реке — не могли.

Ната неторопливо стала очищать от кожуры сладкий плод — она собрала возле себя несколько и теперь их поедала, один за другим. Мы с Элиной уже не могли на них смотреть — наелись до отвала. А Ната, казалось, могла их поглощать до бесконечности… Мы только поражались — куда в нее столько помещается? На животике девушки не было заметно даже небольшой покатости, а у нас обоих они просто вздулись, как барабаны!

— Лопнешь! — Лениво произнесла Элина, наблюдая за подругой.

— Никогда! — гордо ответила та и вновь захрустела сочной мякотью. Мы с отвращением отвернулись — даже смотреть на нее было свыше наших сил!

Вдали, над травами, стояло марево. Там всё сливалось в неясное облачко, стелющееся прямо по поверхности земли.

— Подумать только, — Элина подпёрла голову. — В нашем, ураганном веке — и такое. Только что были самолёты, спутники, радио и Интернет, а теперь ничего этого нет. Осталась лишь земля, такая, какой она была за тысячи лет до человека…

— Но мы то, есть?

— А что мы? — она потянулась за фляжкой. — Мы на ней, временные… Прошли разок, и нет больше. И неправда все это, что мы живем в наших потомках.

Это они живут, а мы уже будем просто прахом… Я всегда, с самого детства боялась смерти, и не от чего ни будь, а от старости! Когда видишь свой собственный конец! Я, когда начинала об этом думать, сразу становилась похожей на мышку — так хотелось забиться, спрятаться, где ни будь…

— А я боялся пространства, — я посмотрел на небо. — И бесконечности.

Представь себе, мы несёмся где-то, в никуда… Невообразимое количество лет, вокруг — ничто! И, кто бы ни говорил, что мы не одиноки, что есть еще планеты и галактики, но это все меркнет, когда видишь себя в пустоте, где нет даже дна, на которое ты когда ни будь, смог бы упасть!

— Эх вы, оба… Угрюмые романтики. — Ната аккуратно положила недоеденный плод рядом с собой и вытерла ладони о траву. — А вот я — земная. Зачем думать о чём-то далёком? Есть ты, есть я, есть Линка — вот и всё, что нам всем надо. А что там дальше — какая разница? Ты ведь этого никогда не увидишь и не узнаешь — где он, этот край вселенной? Так же и смерть. Она всегда рядом с нами… Бродит поблизости и ждет своего часа. Что о ней рассуждать? Только беду накличешь…

— Ешь свою грушу! — Элина поджала губы, внезапно обидевшись.

Но Ната, с озорством девчонки и редких приступов веселья, на нее находивших, задорно прижала её к земле руками:

— Будешь обижаться — нос откушу! Тогда Дар с тобой спать не будет!

— Что? Ах ты, интриганка!

Они стали барахтаться в траве, перемежая борьбу визгом и победными кличами. Элина — более сильная и крепкая, чем маленькая Натка, справилась с обидчицей и торжествующе поставила ей колено на грудь:

— Сдавайся! Проси пощады!

— Ни за что!