Возвращение к людям

Он стрельнул глазами в сторону Зорьки, и та, сорвавшись с места, принесла мешок, с которым они пришли.

— Я убил этого зверя десять ночей назад. Мое копье попало ему в глаз и не повредило шкуры. Это наша плата за лекарства, если ты согласишься ее принять!

Зорька расстелила перед нами великолепную шкуру. Почти вдвое больше, чем шкура овцебыка, синевато-черного цвета, прекрасно выделанная — почитателю индейского образа жизни надо отдать должное! — с мягким переливающимся мехом и без единого изъяна по всей своей величине. Из нее могла получиться очень хорошая куртка на зиму для одного из нас, а то и двоих, или одеяло — для всех. Мои девчонки охнули — новая жизнь давно заставила их пересмотреть бывшие ценности — и в четыре руки начали поглаживать и ощупывать лежащее перед нами великолепие. Вряд ли они бы так радовались, принеси Сова набор дорогой косметики — хотя, кто знает? Я тоже, восхищенно присвистнул:

— Да… Белая Сова — умелый охотник! Твоя добыча многого стоит. Но еще больше стоит сам охотник! Но ты ошибся, мой друг… я не стану менять лекарства на эту шкуру!

И Элина, и Ната направили на меня свои удивленные глаза. Но прежде, чем они стали негодующими, я продолжил:

— Эта шкура принадлежит тому, кто ее добыл. Либо — его женщинам. А лекарства я тебе дам и так. Я не могу допустить, чтобы Белая Сова, считающий себя потомком индейцев, мог подумать, что его друзья — обычные бледнолицые! — могут отказать ему в помощи! И для этого им не нужно никакой платы… Или я не прав?

Последнее больше предназначалось для моих женщин. Элина согласно кивнула, а Ната, пряча глаза, отодвинула шкуру от себя. Зорька вопросительно посмотрела на своего мужа. Тот, несколько нахмурившись, надолго замолчал, продолжая курить свою трубку.

— Мой друг больше не хочет предложить мне трубку согласия? — я решил помочь Сове.

В любом случае, отпускать их без лекарств не следовало. Я не без оснований опасался, что гордость индейца может заставить его покинуть подвал, уйдя с пустыми руками… Однако, Белая Сова, тяжко вздохнув, передал мне трубку со словами:

— Белая Сова должен стыдиться своего поступка… Его друзья — больше друзья, чем он сам. Но теперь мы не можем уйти и забрать ее с собой! — он ткнул ногой в шелковистый мех. — Белая Сова просит простить его неразумные слова о плате… Пусть эта шкура будет подарком твоим женам!

Я понял, что Сова сказал более чем достаточно. Но мой ответ предвосхитила Ната.

— Мы всегда рады видеть наших друзей, семью Белой Совы! И мы, — она толкнула локтем Элину. — С благодарностью принимаем этот щедрый дар! По законам, которым живет семья индейца…и, которые могут совпадать с нашими, семья Дара вправе, и, в знак дружбы, хочет преподнести подарок женщинам, которых знает, как жен нашего друга. Уфф… Как ты так можешь? — не выдержав выбранного тона, Ната в конце рассмеялась, фамильярно коснувшись, Совы рукой.

Тот только развел свои в стороны в знак согласия. Ната переглянулась с Элиной, и, последняя, с заговорщическим видом скрылась в полутьме подвала. Она быстро вернулась, неся на вытянутых руках корзинку, наполненную клубками с шерстью — одной из двух, тщательно сберегаемых Элиной. Но сейчас я не заметил и тени сожаления на ее лице — девушка очень просто передала свою ношу зардевшейся и благодарившей ее Зорьке. Ната добавила несколько банок сока и варенья, пожертвовав общими запасами. Элина принесла три отреза плотной ткани — если индеец и мог обходиться только одеждой из шкур, то его женщины вряд ли бы стали противиться такому подарку. Мы вместе перебрали лекарства и отложили в полотняный мешочек те, которые посчитали необходимыми для лечения больной. Кроме этого добавили и некоторые другие — на всякий случай. Зорька преподнесла ответные дары — запасы трав из прерии, уже высушенные и истолченные до порошкообразного состояния. Наши гости остались на ночлег — они дошли до нас только к обеду, и, за беседой, мы не заметили, как стало смеркаться. Мы устроили их там, где раньше была постель Элины. Индеец, которого, очевидно, совершенно не смущало наше присутствие, многозначительно обнял Зорьку, и полночи из их угла доносились приглушенные вздохи и стоны, говорившие о том, что там происходит…

Мне оставалось лишь позавидовать Сове — я не мог поступать так же, убежденный, что подобное должно быть скрыто от посторонних глаз и ушей. Элина потихоньку уснула. Распаленный стонами Зорьки, я привлек к себе Нату, и она, чувствуя, что я весь горю желанием, тихо и молча спустилась к моим ногам…

Наутро, я и мои подруги, простились с Совой и Зорькой, передав приветы и благие пожелания Дине и Старой. Старуха тоже передавала мне привет, что показалось странным, так как я почти не общался с ней. Но Сова развеял эту загадку просто.

— Она говорит: Дар — будущий вождь прерий. Это предопределено судьбой. Стара — вещая… Она знает будущее и выражает знаки внимания человеку, еще не получившему имя. Она так и сказала: «Когда человек из мертвого города, получит имя, достойное вождя — он станет им!»