Возвращение к себе

В этот раз она решила обязательно зайти в эту квартиру, или хотя бы оставить письмо в почтовом ящике. Пусть это будет привет из юности. Соня не собиралась ни в чём упрекать Павла, она лишь в последний раз хотела сказать, как она его любила. Долгое время после разлуки по ночам Соня разговаривала с Пашей. Она лежала с открытыми глазами и рассказывала ему о своей жизни, представляя себе, что Юрка – их сын. Рассказывала об успехах сына, как он растёт, и что он очень похож на отца, что было чистым вымыслом, потому что мальчик был вылитым маленьким чингиз-ханом – широкоскулым и узкоглазым. Рассказывала о своей учёбе в институте, говорила, как тяжело с маленьким ребёнком работать и учиться. Делилась своими маленькими радостями. Иногда, доведя этими монологами себя почти до состояния транса, Соня вдруг начинала физически ощущать Пашу, будто лежащего рядом с ней. Она счастливо протягивала к нему руку, пытаясь обнять, но тут приходила в себя и реальность безжалостно врывалась в её грёзы.

Именно сегодня Соня, преодолев свою нерешительность, позвонит в заветную дверь. Старинный лифт не работал, и Соня даже обрадовалась. Не спеша, она поднялась на знакомый пятый этаж и остановилась перед старенькой обшарпанной дверью, когда-то давно обитой коричневым коленкором. Некогда «золотой» шнур, украшавший ромбиками обивку, потускнел и кое-где полопался. Его острые концы угрожающе топорщились, как будто хотели защитить своих хозяев от непрошенных гостей.

Соня, подавив дрожь, нажала на кнопку звонка, измазанного разноцветной краской – результат многочисленных небрежных ремонтов. Звонок зазвенел громко и требовательно. После долгой тишины за дверью раздалось шуршание и потом слабый старческий голос спросил:

– Катенька, ты что-то забыла? – и дверь открылась.

В дверях стояла сухонькая опрятно одетая женщина, и подслеповато прищурившись, рассматривала Соню.

– Вы кто, соседка? Я вас не знаю.

Слабой рукой женщина взялась за ручку двери и попыталась её закрыть.

– Нет, Нина Павловна, я не соседка, – быстро ответила Соня, почти насильно протискиваясь в прихожую. – Я – Соня, если Вы обо мне ещё помните. Я хотела узнать о Паше.

Женщина бессильно опустила руки и внимательно посмотрела ей в лицо.

– Вот вы какая, Соня. На фотографиях вы были совсем девочкой. Что ж проходите, только закройте дверь на цепочку, а то время сейчас тревожное.

Соня закрыла дверь и прошла по длинному коридору вслед за женщиной. У входа в комнату она остановилась: напротив двери над старинным комодом, покрытым белой кружевной салфеткой, висела фотография Павла. На ней он был таким, каким запомнила его Соня перед расставанием почти двадцать лет назад: коротко стриженые вьющиеся волосы и слегка ироничная улыбка.

– Что же вы встали, проходите к столу. Сейчас чай соберу. Ко мне редко, кто теперь заходит.

– Я помогу вам, – видя, как Нина Павловна тяжело передвигается, Соня вскочила и прошла за ней на кухню.

– Ну что ж, помоги. Катенька из Собеса только что ушла, а то она мне помогает и продукты носит, и убирает, и поговорит со мной.

На кухне при ярком свете Соня увидела, что женщина не столько стара, сколько немощна. Слезящиеся глаза она то и дело вытирала чистым платочком. Соне показалось, что женщина слаба не от физического недуга, а от какого-то сильного душевного потрясения. Опущенные уголки рта, печальные глаза. Пальцы сухих ручек всё время что-то теребили в ожидании, пока чайник наполнится водой.

– А что же сын и внуки? Они разве не помогают вам? – решилась спросить Соня.

Женщина, вздрогнув, отошла к окну и замерла. Только пальцы, не переставая, продолжали теребить оборки чистенького передника.

– Так вы ничего не знаете, – как бы про себя прошептала Нина Павловна. – А нету никого, – громко произнесла она последнюю фразу и надолго замолчала.

Пытаясь осознать услышанное, оглушённая Соня замерла.

– Нету никого, – повторила Нина Павловна и повернулась к Соне. Увидев её растерянное лицо, она заплакала, уткнувшись в передник.

Чайник запрыгал на плите. Соня схватилась за горячую ручку, обжёгшись, с грохотом поставила его обратно и пришла в себя.

– Простите, Нина Павловна, но я ничего не знаю. После Вашего письма я больше Павла не видела, а на его письма не отвечала.

Высморкавшись всё в тот же платочек, Нина Павловна немного успокоилась и села за стол.

– Ладно, собирай чай. Ты хоть выслушаешь всё и поймёшь меня. У нас с тобой одно горе.

Соня расставила на столе старинные щербатые чашки и такие же блюдца, заварила чай.

– Там, в буфете печенье и конфеты. Катенька принесла. Поставь на стол, разговор будет долгий.