Возвращение к себе

– Да потому что почти у всех жителей приграничного города Черновцы есть близкие люди, которых жизнь раскидала чуть ли не по всему свету. Твоя пожилая родственница, как и ты, в настоящий момент нуждается в человеческом тепле и участии. Больше у вас с Иркой, кроме отца, никого нет. Решай, Соня, ты обретаешь спокойную благополучную жизнь или всё останется, как есть. Её письмо с адресом и фотографию я вышлю тебе завтра. Просто сначала решила позвонить, чтобы тебя не хватил «кондратий", когда ты получишь письмо, но ты обязательно должна ответить и рассказать о вашей семье.

– А она понимает по-русски? Я никакого другого языка не знаю.

– Понимает с трудом. Но ты пиши, в случае чего я переведу.

– Слушай, а ты не придумала всё это? Уж больно неправдоподобно.

– Западная Украина была в оккупации? Была. Твой отец военный? Военный. Как ты думаешь, могли твои родители кому-нибудь сказать, что кто-то из членов их семьи остался или раньше жил за границей? В этом случае вы могли бы и не родиться. Таких случаев тысячи, но проявляться они стали только теперь. Так что всё это святая правда. Если сомневаешься, свяжись сама с Эдиком. Он тебе всё подробно объяснит, – убеждала Вера. – У тебя сейчас уникальная возможность плюнуть на всё и начать жизнь заново.

– Заново поздно.

– Начинать жить никогда не поздно. Люди из комы и клинической смерти выходят. А у тебя сейчас как раз один из этих вариантов.

– Ты, как всегда, права. Но и меня изменить трудно. Что нашлась очередная родная душа – это хорошо. Но бросить свою привычную жизнь мне нелегко. Теперь мои корни здесь, в Германии, рядом с сестрой и племянницей. В любом случае, огромное тебе спасибо. Теперь у меня есть выбор, и я не такая беззащитная и беспомощная. Я обязательно напишу этой женщине.

– Вот это другой разговор, – облегчённо вздохнула Вера. – Ты думаешь, нам легко было бросить всё и переехать в другую страну. Я два года только языки учила. У них же два государственных языка: английский и французский. Антошка-то и, особенно, дети освоили быстро, а мне пришлось покорпеть – знать только техническую терминологию, считай почти ничего, главное – разговорный.

– Верка, сколько же мы проговорили? Ты разоришься.

– Ничего, для хорошего человека мне не жалко, а ты хороший человек.

– Ладно, пока. Целую.

Веничка приезжал и уезжал, но Соня уже не так остро реагировала на его отсутствие. Вечерами она просиживала за кухонным столом, строча кому-то письма, или перечитывая полученные. Обложившись словарями, просматривала какие-то бумаги, переводила тексты. Веничка был в недоумении. «Подожди, – говорила Вера, – ещё будешь сожалеть, что он вернулся. Счастья своего ты не понимаешь». Час приезда новой жены Венички приближался, но что-то огонёк в его глазах не загорался. Он становился всё угрюмей и угрюмей. Всё чаще ночью он подваливал под тёплый уютный бочок Сони, и она его принимала. Давно были забыты недовольство её поведением и упрёки в бестолковости и неудельности. Веня чувствовал изменения, происшедшие в Соне, и понимал, что любое опрометчиво сказанное слово, и он лишится привычного комфорта и вылетит на «поселение» в свою новую квартиру. Вообще человеческие отношения – полная загадка. За что любят, почему расходятся – не известно. Иногда у жены синяки от мужниных побоев неделями не сходят, а попробуй забери его, так она как гиря на ногах мужика повиснет, лишь бы остался.

Соня гирей виснуть не собиралась, но и совсем отпускать не хотела. Линия поведения, непроизвольно выбранная ею, оказалась весьма эффективной. Вроде и не держит, но и уйти нельзя – слаба здоровьем. Для Венички это стало главным оправданием его присутствия. Нельзя Соню одну отпускать к врачу, она плохо понимает по-немецки, в магазин Соня не может ходить – ей нельзя носить тяжести и так далее. Так и жили они вполне мирно, как верные добропорядочные супруги. И не знай всей истории, со стороны никто бы и не подумал, что юридически они давным-давно чужие друг другу люди.

А кто ответит на вопрос, почему вообще люди вдруг становятся близкими. И что это такое – духовная близость двух людей? Наверное, мировые классики – великие душеведы – ответили давно на эти вопросы, но они всё равно волнуют новые поколения, потому что каждую теорию каждое поколение проверяет на себе, как бы хорошо ни была доказана очевидная истина. Главное, чтобы эти новые не спутали «чисто» телесную близость с духовной, когда не только постель делится пополам, но и горе, и радость, и смерть. А если всё же они стали чужими, что же подчас удерживает их рядом? «Корысть», – не задумываясь, скажете вы. Да, бывает мелкая эгоистичная корысть, но это слишком мелко, чтобы прочно удерживать людей вместе. После стольких обид, разочарований, расставаний? Нет, есть что-то другое, и кто найдёт эту нить, накрепко связывающую двух людей, наверняка станет Нобелевским лауреатом. И с Иркой Соня помирилась, только перестала совсем рассказывать о том, что происходит в её семье. По-прежнему откровенной она была лишь с Диной и вновь обретённой закадычной подружкой Верой.

* * *