Возвращение к звездам: фантастика и эвология

В рамках концепции «прогрессорской операции» значение «детонаторов» совершенно очевидно: еще один форсирующий элемент — детонаторы предназначались не для воздействия на подкидышей в реальном пространстве, но для воздействия на управляющие структуры Земли в пространстве информационном.

В 2178 г. мы вновь натыкаемся на «сконструированную реальность». Абалкин, Каммерер, Сикорски, Бромберг оказываются вовлеченными в ситуацию, где все их поступки полностью предопределены. На основании имеющейся у них в каждый момент информации они могли действовать только одним заранее просчитанным кем-то образом.

Чего же добивался этот «кто-то»?

Просчитывая варианты, легко прийти к выводу, что ситуация после «воронки» в Музее внеземных культур могла повернуться по-разному. Однако все модели пересекаются на одной позиции: отставке Рудольфа Сикорски. Нетрудно показать, что она была неизбежна с того момента, когда Абалкин вошел в музей. Она была неизбежна, даже если бы Сикорски каким-то образом вышел из сотканной ткани события и не стал бы стрелять!

Было по крайней мере два человека, которые:

— Знали историю «подкидышей»

— Знали, что Абалкин является «подкидышем»

— Были заинтересованы в отставке Сикорски по целому ряду мотивов (среди которых и личные)

— Были прогрессорами, то есть профессиональными «конструкторами ситуаций»

Они имели возможность и имели мотив.

Понятно, что я говорю о Корнее Яшмаа и о самом Рудольфе Сикорски.

Мотив для Яшмаа связан с двумя моментами:

1. Эксперимент с «бойцовым котом» Гагом (повесть «Парень из преисподней»), который Корней Янович поставил на собственный страх и риск, окончился не просто неудачей, но раскрытием некоторой части нашей наблюдательной сети на Гиганде. Подобные провалы подлежат расследованию в КОМКОНе-2 и ГБ, но, как мы помним, в 2178 г. сотрудникам перечисленных организаций оказалось не до Гиганды.

Речь идет, разумеется, не о том, что Яшмаа пытался избежать «ответственности за содеянное». К концу 2177 г. в нижнем течении Тары сложилась опасная политическая ситуация, и Яшмаа пытался погасить нарастающие автоколебания. Любое постороннее вмешательство в это время было чревато непредсказуемыми последствиями. Корней Янович, вся личная и профессиональная жизнь которого была связана с Алайским герцогством, не мог пойти на риск потерять контроль над событиями. Он, несомненно, был болен «одержимостью временем», поэтому и счел прогрессорскую операцию более приемлемой, нежели обращение во Всемирный совет, КОМКОН или еще куда-нибудь.

2. Для него, как и для любого профессионального прогрессора, было ясно, что история с «подкидышами» в любой момент может быть форсирована. Последствия могли оказаться страшными. Смерть Льва Абалкина привела к тяжелейшему, не преодоленному до сих пор кризису. Но Абалкин был профессиональным прогрессором, Сикорски действовал в Музее скорее как террорист-одиночка, нежели как представитель государственной структуры. То есть произошедшее не вышло за рамки «профессиональной разборки». В рамках оперативного анализа я вижу целый класс форсированных ситуаций, которые приводили к убийству всех «подкидышей», причем в двух моделях — с санкции Всемирного совета. Желающие могут оценить последствия.

Для Сикорски действовал только второй из мотивов, но его, в совокупности с чувством вины, могло оказаться достаточным для того, чтобы бывший председатель КОМКОНа-2 пошел на убийство и на то, что имя его стало нарицательным.

Мы никогда не узнаем, что произошло «на самом деле»: участники Игры были профессионалами в создании «информационных голограмм». Во всяком случае, прогрессоры решили конфликт сами, в своем кругу. Возможно, ценой очень плохого они избавили Землю от худшего.

Распаковка смыслов продолжилась в повести «Волны гасят ветер».

Если «Беспокойство» — предчувствие беды, а «Жук в муравейнике» — сама эта беда, то «Волны гасят ветер» — это период «сбора урожая», период отдаленных последствий. Если к концу пятидесятых перестал функционировать в реальном времени и тем утратил реальную власть Всемирный совет, то к концу девяностых та же участь постигает КОМКОН- 2. Между тем структурный кризис коммунистической Галактической империи продолжает усугубляться. Инфосфера Земли постепенно завоевывается призраками: миф о «Массачусетской машине», мифы «Йормалы», конечно, всемогущие Странники, «Хомо супер», «Осьминожка», «Глас неба»… Как обычно, мистика порождает фобии типа «синдрома «Пингвина» или истории с биоблокадой.

«Большое откровение» 2199 г. я также рассматриваю как социомиф, довольно типичный для грани столетий. Во всяком случае, после ухода люденов индекс темпов развития на Земле не упал, вообще не было каких-то резких скачков динамических характеристик. Заметим, что события 2156 г. на Радуге привели к значительным изменениям в поведении функций, описывающих социум.