Возвращение на Восток

По нарезке руководителей нашему другу предстояло побывать в четырех группах, где переводчиками служили офицеры-двухгодичники из Узбекистана и Таджикистана. Подлежал проверке в том числе и небезызвестный лейтенант Нариманов.

Олег, по договоренности с офицерами-преподавателями, пробирался еще до занятий на последние парты просторных аудиторий, стараясь не привлекать к себе внимания.

Скрытности способствовало и то обстоятельство, что учебные группы были большими: по 20–30 военнослужащих-иностранцев. И все, включая переводчиков, были одеты в армейский камуфляж (по распоряжению командира учебного центра, пытавшегося прекратить нападения на «краснопогонников» в городе).

В трех группах, где побывал Олег, ситуация была сложной. Переводчики имели слабую языковую подготовку, а военной терминологии не знали совсем. Отчасти это была не их вина. Но существа вопроса это обстоятельство не меняло. Их не понимали, и лекции не конспектировались.

Олег понял, почему информация о неудачной работе этих толмачей пришла лишь через два месяца с начала учебного процесса: соблюдая воинскую дисциплину, командиры национальных групп запрещали своим подчиненным жаловаться или выражать открыто свое неудовольствие на занятиях. Вместе с тем их стало всерьез беспокоить то обстоятельство, что они могут вернуться на родину, так ничему не научившись.

Хуже всего дела обстояли в группе Нариманова. Войдя в класс до начала занятий и смешавшись с иностранцами, наш проверяющий занял одно из мест на галерке и превратился в слух.

Преподаватель начал читать лекцию. Но прежде он поздоровался с иностранцами.

– Ас-саляму алейкум![42] – повторил за офицером-преподавателем Нариманов.

Далее он продолжал перевод объяснений на каком-то похожем на арабский, но совершенно другом языке.

Ужасная догадка пришла сразу: «Да ведь он говорит по-таджикски! Язык похож. Преподаватель ничего не подозревает. Арабы молчат. И он творит это уже третий месяц подряд!»

Олег молча поднялся со своего места и направился к доске, к стоящим в паре преподавателю и таджику-переводчику. Это нужно было прекратить!

Сообразив, что его раскусили, Нариманов пулей выскочил из класса.

По лицу преподавателя было заметно, что его смутные догадки подтвердились полностью. Он давно думал, что в ходе занятий что-то не так.

Наш переводчик попросил у преподавателя разрешения обратиться к группе. Повернувшись к аудитории, он увидел глаза иностранцев – они выражали крайнее удивление и даже испуг.

– Я ихва! – заговорил Олег по-арабски. – Ибтидаан мин эль ёум санахки билль-араби, уа санубашир мин дирасат аль-мавадд аттадрибийя мин ауваль бидая![43]

В полной тишине поднялся старший учебной группы и сказал на египетском диалекте арабского языка дрожащим от волнения голосом:

– Мутшаккирина я устаз! Ихна саыдин листимаа саутак[44].

И добавил в приказном порядке, обернувшись к группе:

– Ифтаху ад-дафатир![45]

Глава 3 Туркменские будни

Все учебные группы египетской и сирийской бригад успешно завершили теоретический курс, сдали экзамен, и теперь им предстояла отработка практических навыков на реальной боевой технике.

На небольшом свободном пятачке территории учебного центра была развернута вся радиолокационная техника бригады: СУРНы, станции П-12 и П-15 и т. д. В огневом дивизионе, где находился наш друг, шла отработка действий по разгрузке ракет ПВО с транспортно-заряжающей машины (ТЗМ) и их погрузке на пусковую установку. Нужно было выйти на определенное нормативное время, но при этом не повредить технику – соединительные шланги ракет класса «земля – воздух», для чего у арабского экипажа нарабатывалась определенная сноровка.

Работа велась краном-погрузчиком ТЗМ-ки и была весьма рутинным и монотонным делом. Она многократно повторялась каждым членом арабского экипажа с целью доведения действий до автоматизма.

Наш переводчик и командир огневого дивизиона российской бригады под солнцепеком часами наблюдали за этой работой, стоя у боевых машин.

Жара была изнуряющей. Порой, не выдерживая ее, арабы падали в обморок прямо на занятиях. К концу рабочего дня от излучений радиолокационных станций трещала голова.

После недели такой работы никаких сил у нашего друга уже не оставалось. И тогда пришла догадка поставить защитный экран между техникой огневого дивизиона и работающей радиолокацией. Роль экрана сыграла простая панцирная сетка армейской кровати. Голова перестала болеть.

На территории учебного центра скопилось слишком много личного состава и техники. И командование части разрешило огневому дивизиону отработку нормативных упражнений в пустыне, ведь он перемещался на своей технике самостоятельно.

Всякий раз дивизион с техникой и спецконтингентом, перевозимыми на крытой тентом машине «УРАЛ», совершал небольшой марш, углубляясь в Каракумы на 3–5 км от учебного центра. Здесь и проходили тренировки.