Возвращение не гарантируется

Но Колтунов не отвечал — он стоял в оцепенении, разглядывая мертвое тело. Таких совпадений просто не бывает. Тройное убийство на шоссе оказалось связанным с «заказухой» бизнесмена из клуба «Сапфир», а теперь еще и таксиста, который забирал из того же клуба какую-то девушку. По такому сюжету можно снимать очередные «Тайны следствия»!

— Ты что как из-за угла мешком прибитый? — не отставал Резцов. — Дело, вроде, рядовое, районного уровня… А нам уже майор из городского убойного звонил, да и ты вдруг нарисовался… Это тебя Королев прислал?

— Нет. Я сам. Просто, похоже, это дело с моим пересекается…

— Так забирай! — заулыбался Яша. — Мне работы меньше!

— Может, и заберу. Где его телефон? — Паша кивнул на труп.

— Так не было никакого телефона!

— Как не было? С него полицейский звонил!

— Какой еще полицейский? Когда прохожие в дежурку сообщили, он уже мертвый был! А телефон могли мальчишки подрезать или еще кто-то… Только полиция здесь ни при чем!

— Что у вас тут за базар? — раздался сзади веселый голос. Это был улыбающийся во весь рот Громобой. — О, и Павел Егорович уже здесь! Похвально!

— С чего ты меня так зауважал? То «молодым» окликал, а теперь по имени-отчеству?

— Работаем вместе, по одному делу, присматриваемся друг к другу, вот отношение и меняется. К тому же ты делаешь успехи: даже раньше меня оказался здесь! И что разнюхал по этому водиле?

Слово «разнюхал» не понравилось Паше, и он хотел было отрезать, что разнюхивают собаки, но сдержался: во-первых, в полиции это распространенный термин, а во-вторых, лестная оценка матерого сыскаря приятно пощекотала самолюбие. Правда, про «оперские штучки», которыми они располагают к себе людей, он в этот момент совсем забыл. А может, не забыл, а просто не представлял, что тактические приемы, применяемые к подозреваемым, обвиняемым и свидетелям, могут столь же успешно быть применены и к следователю. Именно эту ошибку совершают и все остальные, попадающиеся на незамысловатые розыскные хитрости, но им это простительно. Да и Колтунова могла оправдать молодость и неопытность.

— Да уж разнюхал кое-что! — Он отозвал опера в сторону. — С его телефона звонили незадолго до убийства. Сказали, что из полиции. Но полиции еще не было до него никакого дела: он был жив и почти здоров… Потом получил пулю в голову, а его телефон пропал.

— Ну и что? — настороженно глянул Громобой.

— А то, что я думаю — телефон забрал тот, кто его убил.

— Ну что ж, — кивнул опер. — Проверим, молодец, хватка у тебя железная! Никакой ты уже не молодой, а когда раскроем это дело, вырастешь до «важняка» — попомнишь мое слово! И машину, наконец, поменяешь: надо будет — добрые люди помогут…

Но на этот раз похвала не польстила Павлу Егоровичу. Дело в том, что следователь постоянно сталкивается с не лучшими свойствами человеческой натуры и, мягко говоря, не с самыми достойными поступками, которыми может гордиться homo sapiens. Он копается в самых низменных свойствах личности преступника и просеивает через себя поток прямой лжи, искажений, приукрашивания правды или ее фальсификации. Поэтому следственное мышление анализирует и сопоставляет все факты, цепляется за мелкие несоответствия или противоречия.

С некоторым опозданием до Паши дошло: Громобой по своей инициативе приехал на обычный криминальный труп, о личности которого он знать ничего не мог и потому не мог догадываться, что потерпевший — водитель, связанный с убийством на Щелковке. Но заговорил так, будто знает, что два преступления связаны и относятся к одному делу! Вопрос: откуда он узнал то, чего знать не мог? И кто его прислал на мясокомбинат? Ведь вовсе не в характере майора Николаева выезжать на любое убийство в поисках дополнительной работы для себя! Напротив, ходили глухие слухи, что он извлекает выгоду из любого дела, к которому прикасается…

— «Добрые люди» — это как раз наша подследственность! — отрезал Паша.

Внешне следователь никак не выдал охвативших его подозрений: доброжелательно попрощался с Резцовым, кивнул остальным участникам осмотра, пожал руку Громобою, который вел себя так, будто они давнишние приятели. И уехал. Здесь ему больше нечего было делать.

* * *

Громобой ненадолго задержался: подошел к знакомым операм, поболтал, перекинулся несколькими словами с экспертами, угостил всех желающих сигаретами и покурил сам, записал в маленькую записную книжку — свой рабочий блокнот — установочные данные Азамата Турсунова и тоже покинул место происшествия.

Сев в машину, он позвонил одной из своих связей с просьбой определить местонахождение телефона убитого. Через несколько минут получил ответ: аппарат находится в кафе «Скачки» возле ипподрома. И он поехал туда.

Интересно, что в то же самое время Колтунов запросил локацию телефона Евгении Барышниковой. Но своей цели не добился: ему вежливо объяснили, что это сложная задача, к тому же сейчас много заявок и раньше следующего дня выполнить его запрос не смогут.