Возвращение не гарантируется

Потом перед собравшимися предстал актер Петр Скачкин, много лет игравший супермена в детективных сериалах. Он вывел на подиум своего дублера — каскадера Вадима Оконцева, без которого, как сказал сам Скачкин, не было бы знаменитого киногероя — майора Муромцева, — это Оконцев вместо него на экране лихо дрался, на ходу прыгал из поезда, освобождал заложников и переходил по доске с крыши на крышу.

— Кино — это не только слава и деньги; есть ценности, которые не положишь в карман, — прочувствованно произнес Петр, и на глазах заблестели слезы. — Мой друг Вадим и воплощает эти великие ценности!

Скачкину тоже вручили золотую медаль и диплом 1-й степени; «друг Вадим», кроме нематериальной похвалы актера и аплодисментов зрителей, ничего более существенного не получил, так что и класть в карман в соответствии со словами «друга Петра» ему было нечего в самом прямом и огорчительном смысле.

Серебряные медали и дипломы 2-й степени получили режиссер второго эшелона Вирулин и молоденькая, никому не известная, но красивая актриса молодежного театра, бронзу и 3-ю степень вручили певцу и певице, победившим в городском конкурсе, композитору и даже какому-то архитектору.

После награждения лауреаты давали интервью и отвечали на вопросы, причем большую часть времени занял мэтр боевого жанра Потемкин. Загадочно улыбаясь, он сообщил, что сам служил в спецназе, а потому хорошо знает то, о чем пишет.

— А в каком спецназе вы служили? — бестактно спросил Ерш. Они стояли в третьем ряду зрителей, прячась от телекамер и фотоаппаратов, но голос Ерша прозвучал достаточно громко, чтобы его все услышали.

— Как в каком? В самом обычном — специального назначения, — дал исчерпывающий ответ Валя Прельский.

— Ну, как он назывался? И в какую структуру входил?

— Об этом я говорить не могу, — многозначительно нахмурился Клим Потемкин. — Сами понимаете, по какой причине…

— Понимаю, понимаю, — оскорбительно усмехнулся Ерш и отстал. Но его эстафетную палочку тут же перехватил сутулый и худой корреспондент, похожий на удочку, согнувшуюся от веса крупной добычи.

— Как профессионал вы, конечно, можете назвать главную черту бойцов специальных подразделений? — спросил он, протягивая диктофон.

— Большого секрета тут нет, — солидно ответил Потемкин. — В спецназе не может быть отдельных выдающихся личностей. Наоборот, все должны быть равны, потому что работают на общий результат. Вот, например, как муравьи в муравейнике. Или пчелы в улье…

Собравшиеся засмеялись. Кое-кто даже захлопал в ладоши. Скат и Ерш помрачнели.

— А почему? — продолжал интересоваться интервьюер.

— Потому что осознание ценности собственной жизни мешает быть спецназовцем. Ведь чем отличается эта категория войск? Тем, что каждый воин не только хорошо подготовлен к бою, но главное — готов умереть ради выполнения боевой задачи. Если человек осознаёт себя как значимую фигуру, если он знаменитый артист или ученый, разрабатывающий военную технику, или поэт, которого читает весь мир, или писатель с большой читательской аудиторией, — Потемкин незаметно выпятил грудь, — то в критическую минуту он будет думать о своей ценности и вряд ли сумеет, поставив на кон жизнь, остаться прикрывать уходящих товарищей.

— Ну, с этим можно поспорить, — продолжал корреспондент.

Однако Потемкин высокомерно отмахнулся.

— Спорьте уже без меня. Вы спросили, я ответил. До свиданья.

Остальные лауреаты отвечали кратко и без того запала, с которым говорил потемкинский писатель. Да и вопросы им задавали для проформы. Чувствовалось, что для всех это просто дань программе вечера. Настрой у собравшихся был другой — вернуться к шведскому столу и перейти к неформальному общению за выпивкой и закуской, когда люди легко сходятся и можно завести полезные знакомства.

— Значит, как муравьи или пчелы, — сказал Скат, пристально рассматривая писателя-спецназовца.

Ерш усмехнулся.

— Выходит, что так.

— А не начистить ли ему рыло?

— Пожалуй, лучше воздержимся.

— Ладно, пойдем тогда выпьем. Наплевать на режим. В конце концов, завтра выходной, а до понедельника все выветрится.

— Ну да. Если ночью не поднимут.

— Когда у нас не было риска?

Девушки внимательно слушали их разговор. Впрочем, Галка не менее внимательно смотрела по сторонам, словно искала знакомые лица.

— А вы что, пожарники? — спросила она, продемонстрировав, что вполне может делать несколько дел одновременно.

— Вроде того, — ответил Ерш. — А что ты все головой крутишь?

— Да это я так, по привычке. Раз тебе не нравится, не буду! — Она взяла его под руку, прижалась всем телом. Ерш растаял.

Вокруг стола с закусками образовалась толчея. Скат наступил кому-то на ногу.

— Ну, ты, колхозник, смотри, куда прешь!

— Почему колхозник? — удивился Скат, оборачиваясь. Сзади стоял дублер Оконцев, окинувший его с головы до ног презрительным взглядом.

— А кто ты еще? Не пойму только, как ты сюда попал? Ты чем занимаешься по жизни?

— Чем и положено колхознику — навоз вожу.

— Да, по тебе видно. И по запаху слышно.

— Следи за языком. Если я тебя ударю, то через сутки ты будешь пахнуть гораздо хуже, чем навоз, — не сдержался Скат.