Возвращение‌ ‌«Пионера»

— Командир — это когда над тобой командир есть, — сказал Олег, рассматривая содержимое самого прочного пакета из-под компьютера, куда снова положил переносной компьютер с блоком питания и допихнул трусы-носки-футболки. — Где твой командир? Где вообще тот, кто тебя командиром поставил?

— Да какая разница? — спросил я, свирепея.

— Да вот такая, — сказал Олег, кивнув на окно, как будто разница сидела на подоконнике, болтая ножками, уставился на меня и предложил: — Ну давай, расстреляй меня тогда, что ли, за невыполнение приказа.

— Да пошел ты, — сказал я и лег.

Я, оказывается, успел вскочить и какое-то время торчал посреди комнаты, сжав кулаки, как памятник пионеру-герою. Ладно хоть раздеться не успел, в неудобных труселях картина вышла бы еще более пронзительной.

Инна так и дрыхла почти неразличимо у дальней стенки. Олег покосился на нее и поинтересовался:

— А если бы пистолет был, действительно расстрелял бы?

«Да пошел ты», — хотел повторить я, но просто закинул руки за голову и закрыл глаза. И сказал:

— Пожрать возьми и воды.

— Да я это, кока-колы куплю, — сказал Олег, кажется смущенно. — Ладно, я, короче, позвоню, что как. Через пару дней вернусь — ну или подъеду, куда скажете.

Я не ответил и не пошевелился.

Замок двери щелкнул, дверь открылась и закрылась. Замок щелкнул еще раз, пискнул и замолчал.

— Что такое? — спросила Инна.

— Спи-спи, нормально все, — сказал я.

Полежал немного, сел, встал и подошел к окну.

Олег вышел из-под деревьев и направился к припаркованной у обочине паре ярко раскрашенных машин — прокатных, которые Денис называл английским словом, но я его опять забыл. Олег повертелся вокруг первой машины, что-то высматривая, подошел к второй, поделал что-то с телефоном, то поднимая его к лицу, то как будто фотографируя ладошку, и вдруг машина мигнула габаритами, а Олег открыл водительскую дверь и сел внутрь. И машина медленно тронулась с места и поехала прочь по пустой, но неплохо освещенной улице, напоследок мигнув еще пару раз.

— Это он нам, — сказала Инна.

Она стояла рядом, кутаясь в простынь, и смотрела, как машина с Олегом исчезает за забором монастыря, вдоль которого не торчала наконец-то очередь.

Я пожал плечами, вернулся к матрасу и лег, укрывшись.

Я думал, что Инна спросит о чем-нибудь, а втайне надеялся, что она даже сядет рядом и, может, погладит по голове — ну или с чего там обычно начинается, не знаю.

Но она вернулась на диван и молча легла там.

Я тихонечко вздохнул и прислушался — не показалось ли мне, что Инна вздохнула тоже.

Показалось, наверное.

Я попытался подумать, чем заняться с утра, как лучше лететь в Чистополь, пустят ли Инну в Таджикистан, должен ли я отпускать ее одну туда, где не очень давно была гражданская война, и хватит ли денег на поездку вдвоем, и за этими мыслями уснул. Ненадолго, часа на три.

Дверь начали выбивать в половине седьмого.

Вскрытие покажет

Иван опустил руку и с досадой повернулся. Замок щелкнул, и дверь открылась — но не та, в которую он так настойчиво стучал, а противоположная, через лестничную площадку. В образовавшуюся щель продавился сегмент дамы в мохнатом банном халате, не иначе как давнем турецком трофее. Дама была пухлой и по жизни, и со сна, и от раздражения. Оттого, как ни странно, особенно пригожей.

— Сдурели с ранья громыхать? — сипло осведомилась она. — Ща ментов вызову.

— Да мы здесь уже, — сказал Иван, махнув издали нераскрытым удостоверением. — К себе идите досыпайте, тут мероприятие.

— Да не живет там никто, — сказала дама, оценив обстановку. — Чего ломиться-то зря.

— А этот? — уточнил Андрей, дернув Обухова за рукав, чтобы тот повернулся.

Обухов не вздрогнул, а, наоборот, улыбнулся даме. Это плохо, недосняли спеси с фигуранта, но не при свидетеле же.

Дама нахмурилась, собираясь что-то сказать, но передумала и скрылась, хлопнув дверью, молча.

— Не живут, понял? — сказал Андрей весело. — Что на это имеете заявить, гражданин Обухов?

— Статья пятьдесят один, — в сотый, наверное, раз повторил Обухов.

Ничего, кроме этого, он не говорил с полуночи — после того, как на третье его требование предоставить адвоката Иван как мог убедительно пояснил, что ни адвокатов, ни воды, ни сна и покоя подозреваемому не полагается, пока тот не ответит на все вопросы.

Обухов, вопреки ожиданиям, не стал ни скандалить, ни даже выяснять, в чем он подозревается, а откинулся на спинку стула и в первый раз сообщил, что отказывается от дачи показаний на основании пятьдесят первой статьи Конституции России.

Надо было ему все-таки еще разок врезать, пусть даже следы и остались бы. Тогда так невозмутимо не взирал бы на происходящее, будто его на экскурсию вывезли. Слишком невозмутимо, как на веществах — что и заставило Ивана упорствовать даже после того, как Кристина из лаборатории подтвердила, что анализы у задержанного чистые. Иван попросил до особого распоряжения официально это заключение не оформлять — вдруг потребуется документировать другую версию.

Чем дальше, тем больше Иван подозревал, что сделал ошибку.