Возвращение примитива

Это то, что я называю «установкой придворного шута». Шуту при дворе абсолютного монарха было позволено говорить все что угодно и оскорблять кого угодно, потому что он принял на себя роль дурачка, отказался от любых претензий на личное благородство и использовал в качестве защиты собственное униженное положение.

Хиппи — это отчаявшееся стадо, ищущее пастуха, которое готово подчиниться кому угодно; любому, кто скажет им, как жить. Это менталитет, готовый принять своего фюрера.

Хиппи — живая демонстрация того, что значит отказаться от разума и положиться на первобытные «инстинкты», «побуждения», «интуицию» и капризы. С такими инструментами они неспособны даже понять, что необходимо для удовлетворения их желаний, например желания устроить праздник. Где бы они были без местных «обывателей», которые их кормили? Где бы они были без тех 50 докторов, которые прилетели из Нью-Йорка, чтобы спасать их жизни, без автомобилей, которые привезли их на фестиваль, без газировки и пива, которые заменяли им воду, без вертолета, который привез музыкантов, безо всех тех достижений технологической цивилизации, которые они отрицают? Оставленные одни, они не сумели даже спастись от дождя.

Их истерические поклонения «настоящему моменту» совершенно искренни: настоящий момент — это единственное, что существует для перцептивного, конкретного, животного менталитета; понять, что такое «завтра», — это немыслимая степень абстрагирования, интеллектуальная проблема, подвластная только концептуальному (то есть рациональному) уровню сознания.

Отсюда их состояние застойной, безвольной пассивности: если никто не приходит им на помощь, они будут сидеть в грязи. Если коробка с воздушными зернами ударяет их в бок, они их едят; если к ним попадает кем-то надкусанный арбуз, они тоже откусывают от него; если им в рот суют косяк марихуаны, они его курят. Если нет, значит, нет. Как может вести себя человек, если следующий день или час — непроницаемая черная дыра для его рассудка?

И как может такой человек чего-то желать или что-то чувствовать? Очевидная истина состоит в том, что эти дионисийские поклонники желаний на самом деле не желают ничего. Малолетний паразит, который заявляет: «Мне нужно, чтобы у меня всю жизнь было то, чего я хочу», — не знает, чего он хочет. Равно как и девочка, которая заявляет, что ей хотелось бы «попробовать всего хотя бы по одному разу». Все они отчаянно ищут кого-то, кто обеспечит их тем, чем они смогут наслаждаться и чего смогут захотеть. А желания — это ведь тоже производное концептуальных способностей.

Но есть одна эмоция, которую хиппи испытывают очень ярко: хронический страх. Если вы видели их представителей по телевидению, вы наверняка заметили, как этот страх бросается на вас с экрана. Страх — это их отличительный знак, их клеймо; страх — это особая вибрация, которая помогает им находить друг друга.

Я уже упоминала о природе связи, объединявшей зрителей приземления «Аполлона-11»: это было братство ценностей. У хиппи тоже есть братство, но совсем другого рода: это братство страха.

Именно страх гонит их искать тепла, защиты, «безопасности» в стаде. Когда они говорят о слиянии в «единое целое», именно страх они надеются утопить в нетребовательных волнах небрезгливых человеческих тел. И они надеются выловить из этого водоема мгновенную иллюзию незаслуженной личной значимости.

Но все обсуждения и споры о хиппи кажутся достаточно поверхностными перед лицом одного факта: большинство хиппи — наркоманы.

Сомневается ли кто-нибудь в том, что пристрастие к наркотикам — это бегство от невыносимого внутреннего состояния, от реальности, с которой человек не может справиться, от атрофированного мышления, которое нельзя разрушить окончательно? Если для человека неестественна аполлонийская рассудочность, а дионисийская «интуиция» приближает его к природе и истине, то апостолы иррациональности не должны прибегать к помощи наркотиков. Счастливый, уверенный в себе человек не стремится «обдолбаться».

Пристрастие к наркотикам — это попытка уничтожить собственное сознание, поиск намеренного безумия. Как таковое оно представляет собой настолько отвратительное зло, что любые сомнения в моральных качествах тех, кто практикует это, сами по себе являются совершенно отвратительными.

Вот какова природа конфликта между Аполлоном и Дионисом.

Все вы слышали старое изречение о том, что глаза человека устремлены к звездам, в то время как ноги его утопают в грязи. Это обычно воспринимается в том смысле, что человеческий рассудок и его физические ощущения тянут его в грязь, а мистические, сверхъестественные эмоции возносят его к звездам.

Это одно из самых мрачных извращений смысла среди многих, имевших место в человеческой истории. Но прошедшим летом реальность представила вам буквальную демонстрацию истины: именно иррациональные эмоции человека тянут его в грязь, а рассудок поднимает его к звездам.

Декабрь 1969 г. — январь 1970 г.

5. «Необъяснимая личная алхимия»

Айн Рэнд