Возвращение ростовского потрошителя

Разочарованный полицейский, так надеявшийся, что получит здесь очередное свидетельство, изобличающее Чурилова, печально вздохнул, но тем не менее забрал предоставленный «пустой» акт и, немедля ни секунды, отправился докладывать начальнику уголовного розыска печальную истину, дающую полное основание полагать, что со стороны судебной медицины подтверждение в виновности Чурилова так никогда и не будет означено.

Глава VIII. Нападение на полицейский участок

Уже третий раз Алексей Николаевич перечитывал принесенную Юрием судебно-медицинскую экспертизу, путаясь в научных терминах и пытаясь разобраться, почему же так и не получилось дать нормальное заключение. В этот раз он сидел в своем кабинете, имеющим размеры шесть на четыре метра, где из основной мебели можно выделить следующие предметы: три письменных стола, они были составлены в виде буквы «Т»; по бокам, у стен, в два ряда расставлены новые стулья, предназначенные для личного состава уголовного розыска; также в помещении имелся небольшой столик, установленный сзади главного сыщика, используемый для установки на нем компьютерной техники; напротив него, в правом дальнем от входа углу, возле окошка, стоял массированный несгораемый сейф; у стены, находившейся справа от входа, располагался приставленный шкаф, содержащий секретные документы. Как уже сказано, начальник УГРО восседал за главным столом и внимательно изучал предоставленные результаты анализов.

– Так что ты говоришь там у него? – спросил Львов, недовольно водя усами и имея в виду Кабаева.

– У него какой-то непонятный ему парадокс, – озвучил младший лейтенант последнее, запомнившееся ему словечко, – я так толком ничего и не понял, но, судя по всему, кровь преступника в момент ее изучения разлагается и куда-то там исчезает; специалист предполагает, что Чурилов специально пользуется какими-то неизвестными препаратами, преднамеренно введенными в его тело и не позволяющими проводить любые аналитические процессы; по его субъективному мнению, с экспертизой у нас пока ничего не получится.

– Странно, – недоумевал руководитель уголовного розыска, почесывая бритую под короткую стрижку голову, словно это как-то могло помочь наладить мыслительные процессы, – а он не сказал, к примеру, когда из него эта дурь выветрится и когда можно будет еще раз попробовать дать оценку крови и спермы.

– Невозможно, – замотал головой молодой полицейский, изображая очевидный жест полного краха, наступившего в этой части уголовного дела, – со спермой у него такая же точно картина: попадая на яркий свет, она тут же приходит в непригодное для изучения состоянии, как будто этот человек намерено все продумал, чтобы ему в последствии ничего не смогли доказать.

– Это навряд ли: все равно мы ему вменим все его жестокие преступления, – неожиданно грубо произнес Алексей Николаевич, выражая подобным образом свое явное недовольство, – у нас уже имеется свидетель, а также «вещдоки», при личном досмотре, между прочим, изъятые у него из портфеля, – тут он внезапно изменил свое выражение, словно вспомнил нечто, куда более важное, – кстати, а когда ты собираешься отправиться на осмотр его жилых помещений? Ладно, не отвечай – это не нужно; я давно уже все решил за тебя: сейчас ты берешь с собой комитетчика, находишь двух понятых и мчишься осматривать его дом – я сердцем чувствую, что мы найдем там что-то еще… Все, хватит чесать языками – немедленно отправляйся на место.