Возвращение ростовского потрошителя

– Значит, так, Юрик, я поведу этого гражданина – пусть он, «гнида», пока «следаки» оформляют ему протокол задержания и начинают работать над нормальным арестом, предполагающим отправку в следственный изолятор, посидит в «обезьяннике» – а ты основательно допрашивай нашу девушку – записывай все подробно! – когда же закончишь, «дуй» в судебно-медицинскую экспертизу; думаю, результаты по совпадению крови и спермы уже готовы, а значит, забирай у Кабаева акт и срочно неси его сюда, потому как, возьмусь предположить, без дополнительных доказательств Следственный комитет будет «компостировать мозг» и «втирать», что заключать «мерзавца» под сражу нет достаточных оснований; да-а… и перед этим походом осмотри внимательно его портфельчик: вдруг там тоже найдутся улики… хотя, нет! – постой… досмотр ему проведут в «дежурке», ты же занимайся вначале девушкой, потом экспертизой, а затем попробуй провести обыск его квартиры, может, нам повезет и там тоже чего-нибудь да отыщется.

Отдав такие неоднозначные указания, начальник уголовного розыска вышел из кабинета младшего лейтенанта, оставив его наедине с белокурой красавицей. Перед их уходом Чурилов «одарил» Шалуеву таким «все испепеляющим» взглядом, что она вдруг снова почувствовала то неприятное чувство суеверного страха, сопровождавшее ее все последнее время, начиная с самой первой встречи с этим ужаснейшим человеком – в чем это выразилось? – по спине ее побежали многочисленные мурашки, кровь же наполнилась леденящим, стынущим ужасом, на несколько секунд заставив задрожать всё ее прекрасное тело. Однако она уже научилась побеждать то неприятное чувство, что раньше заставляло ее терять сознание либо впадать в бездумную панику; следовательно, едва лишь маньяк-убийца покинул пределы этого кабинета, она, резко выдохнув и сделав пару дыхательных упражнений, смогла привести себя в чувство и села на предложенный оперативником стул, как и полагается, расположенный сбоку его стола, причем таким образом, чтобы они оказались лицом к лицу; дальше началась занудная процедура допроса свидетеля, где Даша уже под роспись повторила все то же самое, что говорила чуть ранее, но только, единственное, с небольшим изменением – без мистического ритуала воскрешения мертвых покойников, употребляя рекомендованный ей термин «неизвестный мужчина».

В то же самое время, когда Ремишев проводил следственное действие с новочеркасской прелестницей, Львов препроводил Чурилова в дежурную часть, где при досмотре его ручной клади были обнаружены страшные доказательства: отрезанные женские груди (их маньяк так и носил до сих пор в портфеле), огромный кухонный нож, имевший на себе следы еще не совсем высохшей крови, прочную витую веревку и маленькую баночку с вазелином. И Алексей Николаевич, и другие сотрудники, участвовавшие в процедуре задержания опасного маньяка-убийцы, были поражены его спокойным, непринужденным видом, никак не идущим в сочетание с тем неописуемым ужасом, что остальным нормальным людям приходилось воочию лицезреть все последние несколько дней.

А вот тут любой законопослушный гражданин мог бы сказать, что улик вроде бы как и вполне достаточно и можно смело начинать процедуру ареста; но Алексей Николаевич был полицейским опытным, а потому прекрасно знал, что, при отсутствии признательных показаний, преступник на суде обязательно скажет, что все эти вещи ему подкинули; имея же в наличии только процесс его опознания, все уголовное дело в одно мгновение может взять да и попросту развалиться; озадаченный этой серьезной проблемой, начальник уголовного розыска, проследив за оформлением Антону Ксенофонтовичу задержания на сорок восемь часов и посадив его в железную клетку, направился в свой кабинет дожидаться исполнения порученных Ремишеву служебных заданий, по своему существу довольно несложных, но для уголовного дела очень существенных.

Тот в свою очередь подробно записал показания, предоставленные Шалуевой, и – поскольку время было уже два часа пополудни – отпустил ее домой отдыхать; сам он отправился в судебно-медицинскую экспертизу, где надеялся забрать акт, лишний раз подтверждавший виновность Чурилова (никаких других сведений на этого человека раздобыть так и не получилось, он не «проходил» ни по одной существующей базе, а потому в составленных на него следственных документах так и продолжал числиться по данным, присвоенным им с убитого в Новочеркасске бездомного, тем более что на них у него имелся не вызывающий сомнения паспорт). Юрий прибыл как раз в то время, когда Кабаев, подготовив все необходимые акты, повторно пробовал сравнивать образцы, изъятые в местах происшествий, с кровью, полученной непосредственно с маньяка-убийцы.

– А, Юра, это ты… – сказал он, лишь только младший лейтенант переступил порог медицинской лаборатории, – я все подготовил – заключение можешь забрать, – и он махнул рукой в сторону письменного стола (сам он сидел возле микроскопа в другом конце помещения).