Возвращение ростовского потрошителя

Итак, дебошир был передан ответственному сотруднику… Баркасов Кирилл Андреевич, старший сержант полиции, приблизившийся к двадцатипятилетнему возрасту, помогал майору Черникову осуществлять служебную деятельность; если брать во внимание его внешность, то он был невысокого роста, но имел при этом физически развитую фигуру, обладавшую коренастым телосложением; лицом этот человек выдался хоть и приятным, однако первое впечатление портилось невероятно большим носом, выделявшимся на физиономии, словно какое-то невзрачное «топорище»; серые глаза выражали несколько глуповатое выражение, а его небывалая «заторможенность» вызывала постоянное недовольство начальства, в том числе и огромное удивление – как?! – вообще, он смог поступить на службу в полицию; наверное, именно по этой причине единственное место, где он хоть как-то смог себя проявить, являлось его настоящее назначение. Получив в свое распоряжение буйного гражданина, постоянно брыкавшегося, матерившегося и сыпавшего угрозами, помощник дежурного повел его в клетку, где, как уже отмечалось, на настоящий момент времени находился только единственный заключенный. Постоянно подталкивая Челышева, движения которого ограничивались металлическими наручниками, закрепленными на запястьях, причем в положении сзади, он наконец достиг поставленной цели и привычным движением стал отпирать навесной замок, потратив на это наработанную процедуру чуть больше одной секунды; распахнув решетчатую калитку, Баркасов стал заталкивать внутрь разнузданного Максима, и так получилось – сам оказался в пределах решетчатой камеры… всем своим вниманием Кирилл полностью отвлекся на одного человека, совсем не учитывая второго задержанного. И это стало его самой огромной ошибкой! Молодой полицейский так и не смог заметить, как Чурилов, не торопясь, нехотя, поднялся с насиженной лавки и, подойдя к нему со спины, тыльной стороной ладони ударил сотрудника правоохранительных органов наотмашь по голове – да с такой силой! – что тот отлетел в дальний угол металлической клетки; следующим его движением был мощный удар «распальцованной» ладонью, отображенной чуть загнутыми фалангами, в левую переднюю часть груди предполагаемого сокамерника, правонарушителя-дебошира; воздействие было настолько мощным, что переломало все средние ребра, позволив недочеловеку вырвать еще пульсирующее в агонии сердце. При других обстоятельствах Московский потрошитель, конечно бы, полакомился этим основным человеческим внутренним органом, но на этот раз ему было, так сказать, недосуг, так как он заметил, что Баркасов, хотя и будучи не очень умным сотрудником, однако все-таки догадался, что в такой экстренной ситуации следует непременно извлечь табельное оружие и по возможности как можно быстрее произвести совсем даже непредупредительный выстрел.

Челышев в то время, как воскресшее из Ада чудовище двигалось уже в сторону полицейского, уподобившись извлеченной из воды рыбе, хватал ртом воздух и надсадно так стал хрипеть заливающей легкие кровью; в ту же секунду он плавно встал на колени, мгновение постоял, словно бы раздумывая, что ему следует делать дальше, после чего прямо всей физиономией, плюхнулся, упершись носом в бетонное покрытие пола. Маньяк в это время принимал на свою грудь очередную свинцово-стальную «порцию», причинившую ему холодящую боль, пускай уже и знакомую, но все же и неприятную; как бы там ни было, попавшая в отвратительного негодяя пуля нисколько не поменяла возникшего в его голове чудовищного намерения.

Следующий выстрел Баркасов сделать не смог, так как Чурилов приблизился к нему на необходимое расстояние, позволяющее схватить за кисть, удерживающую оружие; безжалостным резким движением он произвел ее перелом, после чего схватил старшего сержанта за горло, поднял его с пола и, крепко сжимая пальцами, чтобы произвести дальнейшее удушение, двинулся прочь из клетки, ограничивающей его свободу. Недочеловек нес умирающее тело перед собой, используя вместо щита и явно не желая больше испытывать на себе следующих пулевых попаданий; он шел решительным шагом и через пару секунд оказался в проеме, ведущем в основное помещение полицейской «дежурки».