Возвращение с Западного фронта

– Да, пойду. Прощайте, и спасибо за вашу готовность помочь мне. Погуляю еще с часок у озера.

Он медленно побрел вниз по пустынной улице; некоторое время, когда он уже скрылся из виду, еще были слышны его шаги.

Керн посмотрел на Рут. Она улыбнулась ему.

– Ну как, боишься? – спросил он.

Она отрицательно покачала головой.

– У нас с тобой другое дело, – сказал он. – Мы молоды. Выберемся из беды!

Через два дня из Цюриха прибыл Биндер – спокойный, элегантный, самоуверенный.

– Как живете? – спросил он Керна. – Все в порядке?

Керн рассказал о своем посещении коммерческого советника Оппенгейма. Биндер внимательно слушал. Он расхохотался, узнав о попытке Керна просить у Оппенгейма протекции.

– Тут вы допустили явную ошибку, – сказал Биндер. – Не знаю более трусливой жабы, чем Оппенгейм. Но ничего, сегодня я предприму против него карательную экспедицию.

Он ушел и вернулся к вечеру, размахивая кредиткой в двадцать франков.

– Вот это да! – сказал Керн.

Биндер брезгливо поморщился:

– Все это было не так уж красиво, можете мне поверить. Националист господин Оппенгейм! У него миллионы, и только поэтому он, видите ли, все понимает. Деньги делают людей совершенно бесхарактерными, вам не кажется?

– Отсутствие денег дает тот же результат.

– Да, но гораздо реже. Я его здорово напугал, наговорив кучу диких новостей про Германию. Он раскошеливается только в состоянии испуга. Думает откупиться от судьбы. Разве я не указал этого в списке?

– Нет, там написано: «Деньги дает только под сильным нажимом».

– Это одно и то же! Но погодите, не ровен час! Не исключено, что мы еще встретим нашего коммерческого советника как вполне равноправного коллегу где-нибудь на шоссе. Это дало бы мне большое удовлетворение.

Керн рассмеялся:

– Он и тогда найдет выход из положения. Но скажите, Биндер, зачем вы приехали в Люцерн?

– В Цюрихе запахло жареным. За мной началась слежка. И кроме того… – он нахмурился, – время от времени я приезжаю сюда для получения писем из Германии.

– От родителей?

– От матери.

Керн замолчал. Он вспомнил собственную мать. Изредка он ей писал, но ответа ни разу не получил – его адрес непрерывно менялся.

– Вы любите торт? – спросил Биндер после паузы.

– Конечно, люблю. А у вас разве есть?

– Есть. Подождите минутку.

Он вернулся с картонной коробкой и извлек из нее небольшой песочный торт, аккуратно завернутый в шелковую бумагу.

– Прямо с таможни, – сказал Биндер. – Знакомые привезли.

– Тогда съешьте его сами, – сказал Керн. – Сразу видно, мама испекла!

– Да, именно она. Поэтому я и не прикоснусь к нему. Не могу!

– Этого не понимаю. Господи, если бы я получил торт от матери! Я ел бы его целый месяц! Каждый вечер по крохотному кусочку.

– Да поймите же! – глухо и резко произнес Биндер. – Торт прислан не мне, а моему брату.

– Но вы же говорили, что ваш брат умер, – удивился Керн.

– Да, говорил. Но она этого еще не знает.

– Как не знает?

– А вот так! Не могу ей написать. Просто не могу. Она умрет, если узнает. Брат был ее любимцем, а меня она никогда особенно не жаловала. Впрочем, он и в самом деле был лучше меня. Потому-то и не выдержал. А я не пропаду! Ни за что не пропаду! Сами видите, какой я ловкач! – Он злобно швырнул на пол деньги, полученные от Оппенгейма.

Керн поднял кредитку и положил ее на стол. Биндер присел и закурил. Затем достал бумажник и вынул из него письмо.

– Вот ее последнее письмо. Оно пришло вместе с тортом. Прочтите и вы поймете, как все это бередит душу.

Письмо было написано на бледно-голубой бумаге, мягким, наклонным, словно девичьим почерком. «Мой искреннейше любимый Леопольд! Вчера я получила твое письмо и так обрадовалась, что сначала должна была присесть и немного успокоиться. Потом вскрыла его и начала читать. После всех этих треволнений сердце начало пошаливать, ты это, конечно, и сам понимаешь. Как я рада, что наконец ты нашел себе работу! Твой заработок пока еще невелик, но ничего, не расстраивайся; будь трудолюбив, и ты выдвинешься, а со временем даже сможешь возобновить свои занятия. Дорогой Леопольд, следи за Георгом, прошу тебя. Он всегда действует так порывисто и необдуманно. Но пока у меня есть ты, я спокойна. Утром испекла твой любимый песочный торт. Посылаю его тебе, надеюсь, он не слишком засохнет. Хотя когда песочный торт немного суховат, то это тоже не страшно; поэтому я испекла тебе именно песочный торт, а то послала бы тебе франкфуртский крендель – ведь его ты любишь больше всего. Но он бы испортился в пути. Дорогой Леопольд, как только сможешь, напиши мне снова. Я все время так волнуюсь. Не пришлешь ли мне какую-нибудь новую фотографию? Надеюсь, скоро мы опять будем все вместе. Не забывай меня. Твоя любящая мать. Привет Георгу».

Керн положил письмо на стол.

– Фотографию! – сказал Биндер. – Где же мне раздобыть его фотографию?

– Она недавно получила последнее письмо от вашего брата?

Биндер отрицательно покачал головой: