Возвращение Снежной Королевы

– Зина! – снова крикнула она раздраженным, скандальным голосом. – Что вы там делаете? Немедленно отзовитесь! В конце концов, это ни на что не похоже!

Никто и не думал отзываться.

Татьяна Ивановна попыталась приподняться, сесть на кровати. Однако отвратительная, тошнотворная слабость охватила все ее тело. От страха у нее звенело в ушах, дрожали руки, перед глазами, как во сне, мелькали разноцветные пятна.

«Надо взять себя в руки», – подумала она.

– Надо взять себя в руки! – повторила она вслух, чтобы звук собственного голоса разрушил тягостную, настороженную тишину пустой квартиры. – Взять себя в руки, встать, обойти в квартиру и убедиться, что здесь никого нет!

Конечно, здесь никого нет. Откуда здесь кому-то взяться?

Из соседней комнаты донеслись отчетливые шаги.

Затем что-то упало на пол и покатилось – карандаш? Катушка?

Татьяна Ивановна упала на спину, натянула одеяло до подбородка. Зубы ее стучали от страха.

– Зина! – повторила она страдальческим голосом. – Зачем вы меня пугаете? В конце концов, это просто невозможно!

Дверь со скрипом приоткрылась.

Татьяна Ивановна хотела повернуться на этот скрип, увидеть того, кто вошел в ее комнату, но не решалась, страх парализовал ее, лишил последних сил.

Медленные, уверенные, тяжелые шаги прозвучали совсем рядом… приблизились к ее кровати…

Она зажмурила глаза, чтобы не видеть.

Потому что уже понимала, кто к ней пришел.

Смерть.

Рядом с ней тяжело скрипнул стул.

Она не выдержала и открыла глаза.

Совсем рядом с ней, в изголовье кровати, сидел незнакомый мужчина лет сорока. Толстый, крупный, с выбритой наголо головой, в черных очках, скрывавших его глаза.

– Кто… кто вы? – испуганно прошептала Татьяна Ивановна.

Он ничего не ответил, только поднес палец к узким губам, призывая ее к молчанию.

– Чего вы хотите? – прошептала женщина. – Денег? У меня их немного, но возьмите… они в секретере, возле окна…

Мужчина поднял с пола небольшой плоский чемоданчик, открыл его, достал заранее приготовленный шприц, наполненный прозрачной зеленоватой жидкостью. Аккуратно пощелкал ногтем по игле, выпустил маленький зеленый фонтанчик и твердой, уверенной рукой взял Татьяну Ивановну за запястье.

– Не… не надо! – проговорила женщина и забилась в судорогах.

Тогда мужчина поморщился, привстал и свободной рукой придавил ее к кровати. Иголка шприца проколола кожу, зеленая жидкость медленно вошла в плоть…

Татьяна Ивановна неожиданно успокоилась.

В конце концов, смерть неизбежна. Раньше или позже… в ее случае вопрос стоит даже не так: раньше или еще раньше… раньше или прямо сейчас…

Бритый мужчина отпустил ее руку, откинулся на спинку стула, снял темные очки.

У него оказались красивые карие глаза. Эти глаза смотрели на Татьяну Ивановну со странным любопытством – как на подопытного кролика или как на странное насекомое.

Татьяна Ивановна хотела что-то сказать, она приоткрыла рот… и бездыханной вытянулась на постели. Мужчина аккуратно снял с ее шеи маленький ключик на шелковом шнурочке и подошел к секретеру. У него были незыблемые правила работы, которым он твердо следовал, – не оставлять свидетелей. Тетка пожилая, больная, померла чуть раньше, кто усомнится? А если родственники хватятся ценностей, то домработница за все ответит.

Выйдя от Татьяны Ивановны, Лера, не скрываясь и не оглядываясь, пошла по улице. Мысли ее бродили в полном беспорядке. Что теперь делать? Куда идти? В сущности, Татьяна ничего нужного ей не рассказала. Устроила вечер воспоминаний – вспомнила бабка, как девкой была! Для чего ее ищут люди из Конторы? Где сейчас ее отец? Судя по суете вокруг его имени, он жив. Но так просто Конторе до него не добраться. Они думают, что Лера сможет им в этом помочь. Но тут они ошибаются, она понятия не имеет о своем папочке.

«Не знаю и знать не хочу!» – упрямо подумала она и тут перехватила взгляд встречного мужчины, очевидно, она сказала эти слова вслух. Все же рассказ Татьяны Ивановны выбил ее из колеи.

Лера потянула на себя дверь небольшого кафе, заказала чашку зеленого чая и уселась в уголке с сигаретой. От скуки она снова достала фотографии. Никаких чувств не пробудило в ней лицо на пожелтевшем снимке. И надо же было так случиться, что Лера – вылитый портрет своего отца. Не случайно люди, его знавшие когда-то, цепенеют при взгляде на нее. Сергей Луговой здорово изменился. Теперь вальяжный стал, большой начальник, депутат. Кто же у них третий? Обнимаются так радостно, давно не виделись, наверное.

Тут Лера сообразила, что снимок сделан в День десантника. Лето, и вокруг атмосфера праздника, у всех такие радостные лица. Ну, ясное дело, приехали в город, повидались с друзьями. Вон на заднем плане еще парни в форме, машина военная – «газик»…

Внезапно она поднесла снимок к глазам, потому что увидела что-то очень знакомое. Возле «газика» стоял с озабоченным видом молодой парень и копался в моторе. Они все тут были молодые, но этот, несомненно, был Лере знаком. То есть знала-то она его не тогда, тогда ее не было на свете. Она знала его сейчас.