Возвращение связного[1980, худож. В. Борисов]

Домой Сила пошел около полуночи, когда тетка вернулась из города.

В кармане куртки он нес отвертку, пассатижи и разводной ключ.

* * *

Любимая голубка Милана, красивая, изящная «бойная», которую Милан привез с выставки голубей, давно что-то не показывалась.

Бывало, раньше стоило позвать: «Гули, гули, гули…» — как она тут же появлялась. Садилась Милану на плечо, позволяла гладить свои шелковистые перья, ела с руки, вообще была ласковая и привязчивая.

Что с ней? Не сманил ли ее чужой самец? Или, может, мальчишки подстрелили из рогатки? Нет, вряд ли, «бойная» летала стрелой, скорее уж самец ее сманил…

Теперь Милан не может заботиться о голубях так, как прежде. Он уезжает ранним поездом в город, в школу, и не успевает покормить голубей, а на маму лучше не рассчитывать. Когда мама кормит кур, она голубей и близко не подпустит, чего тут удивляться, что они пристраиваются к чужим стаям?

Лучше этой городской школы Танечка, конечно, ничего не могла придумать. «Надо, обязательно надо. В этом году закончишь школу, а потом на Ораву, в сельскохозяйственный, на животноводческий факультет». Отличный животновод — не уберег такую дорогую голубку!

Но вот позавчера он стоял на лестнице в сарае, сбрасывал вниз вязанки кукурузы — и вдруг услышал в клетке, висевшей на балке, какой-то подозрительный шорох и низкое, недовольное воркование. Это была «бойная». Серьезная, взъерошенная, она прилаживала клювом солому вокруг себя и косилась на Милана черной бусинкой глаза.

Так вот ты где! Гнездишься, лапушка, высиживаешь птенцов, а я-то думал, что тебя сманили. Только чем же ты жива, бедняжка, почему не показываешься во дворе? Он принес ей воды, насыпал ячменя: «Вот тебе, милая, теперь я буду навещать тебя каждый день».

«Бойная», правда не догадывалась, какое неудачное место она выбрала. В сарай может забраться кошка или хорек. Как же ты защитишь от них своих голубят, глупенькая? Ведь не своим же маленьким клювом!

Перенести клетку в более безопасное место Милан не решился. Голуби этого не любят. Растревожишь ее, и она бросит яйца. Он прикинул, что «бойная», видимо, сидит на яйцах уже третью неделю. Через денек-другой могут проклюнуться птенцы. Теперь он навещал голубку утром, до поезда, и вечером, когда возвращался из города. Даже ночью он не знал покоя, по нескольку раз заглядывал в сарай послушать, не раздается ли там писк птенцов.

* * *

Было, наверно, около часа, когда он проснулся, накинул куртку, сунул ноги в туфли и вышел на двор. Стоял туман, фонари на шоссе слабо мерцали, вокруг них подрагивал жидкий радужный ореол.

Сарай был открыт настежь, но в этом не было ничего странного: с тех пор как в него поставили молотилку Балажа, двери не закрываются. Милан шарил перед собой вытянутыми руками, чтобы не наткнуться на трактор.

В сарае что-то шуршало — видно, мыши. «Бойная» тоже шуршала соломой и беспокойно, ворчливо ворковала. Руки Милана коснулись металлической решетки радиатора. В тракторе что-то задребезжало, какой-то болт брякнул о раму и свалился на землю.

«Ну и недотрога, — подумал Милан о тракторе. — Только тронешь, и уже рассыпается на части».

Но вдруг он вздрогнул, по коже побежали мурашки. Он почувствовал, что в сарае кто-то есть. Постоял, прислушиваясь: ничего не слышно.

— Кто здесь? — с трудом выдавил он из себя. Никто не отозвался, но здесь кто-то был. Милану казалось, что он слышит чужое затаенное дыхание. — Отвечай, а то людей позову! — пригрозил Милан, хотя его самого трясло от страха, что его огреют чем-нибудь по голове.

Ответа не было, но по ту сторону трактора явно что-то происходило. Машина подрагивала, бренчала, как будто ее кто-то дергал, потом раздался треск рвущейся ткани и топот: кто-то удирал на соседний двор.

Милан бросился за бегущим. Глаза, уже привыкшие к темноте, довольно явственно различали очертания фигуры, которая в туманной мгле казалась неправдоподобно огромной, как привидение. Но топот ног был самый обыкновенный, человеческий.

Человек, исчез за деревьями: он бегал быстрее Милана. И Милан поплелся к сараю, все еще не придя в себя.

«Кто это был, что ему здесь нужно? — ломал он себе голову. — Хотел украсть голубку или… А вдруг он пришел ломать машины?»

Милан почувствовал, что на лбу у него выступает пот. Он порылся в карманах, нет ли там платка, нащупал что-то холодное, металлическое и выругался. Карманный фонарик! У него был с собой фонарик, можно было разглядеть злоумышленника!

Он сжал фонарик в руке, заскулило динамо, появился конус жидкого желтого света, и Милан стал внимательно осматривать сарай. Лестница стояла на месте, прислоненная к стенке. Значит, никто не собирался красть кукурузу или голубей. Он осветил молотилку, элеватор — все нормально. Он направил луч на трактор, тщательно осмотрел его — тоже все в порядке.

Тут он вспомнил, что у вора что-то упало на землю. Он стал шарить лучом по земле… И в самом деле: у заднего колеса лежал разводной ключ. Значит, неизвестный хотел испортить трактор; может, он его уже испортил, а Милан дал ему уйти. Что-то скажет на это Эрнест?