Возвращение в Белоземицу (СИ)

В голове кто-то нудит о том, что она сейчас меня обманывает. Использует свою красоту и то, как я к ней отношусь, чтобы заманить в постель, чтобы запудрить мне мозги. Сам не зная зачем, скидываю всю одежду, а оставшись совершенно голым, с некоторой показушностью, так же как она минуту назад, не торопясь залезаю под одеяло. Яна смотрит непонятно, потом шебуршится и высовывает из-под одеяла руку со своими трусиками, роняет их на стул у кровати.

Мы лежим, не решаясь сделать первый шаг. Хотя, это я не решаюсь, кто знает, о чём думает она? Подумав об этом, чувствую, как лицо кривится в горечи и Яна вдруг бросается в мои объятья, прижимается всем телом и покрывает моё лицо поцелуями, а руками мнёт и гладит меня, и я ей отвечаю. Чувствую неповторимую сладость её губ, чувствую, как её ноготочки царапают мне спину, а ещё, чувствую, как она обвивает мои ноги своими так, что мы становимся почти одним целым. Её щёки мокрые от слёз, а дыхание сбивчивое, судорожное. Шепчу что-то неразборчивое, глупое, влюблённое и полное нежности, слышу, как девушка шепчет то же самое, хотя не в силах разобрать ни слова.

— Яна… Яночка…

— Совёнок…

Мы всё же находим силы остановиться и лежим, глядя друг на друга. Я любуюсь её рыжими кудрями, безукоризненной формой губ, горбинкой её носа и зелёными, колдовскими — по-настоящему колдовскими — теперь я это знаю, глазами.

— Что мне с тобой делать? — безнадёжно спрашиваю я.

— Любить?

Не понимаю, лжёт ли она, или же искренне хочет этого. А Яна, утыкается носом мне в грудь и просит:

— Оставь всё как есть. Всё разрешится, всё будет хорошо, — она заглядывает в мои глаза и улыбается уголками губ. — Честное ведьмовское!

Конец 1 части

Часть 2

Глава 17

Бывают дни, когда не хочется ничего делать. Я бы даже сказал хочется делать 'ничего', и сегодня был как раз такой день.

Прошло уже больше двух недель после визита малых и последовавшего затем разговора с Яной. На утро она не ушла, и, как ни странно, совсем даже не убила и не съела меня. А вот приворожила — накрепко, но это наверно произошло ещё раньше… Собственно ничего кардинально в нашей жизни и не изменилось, просто теперь я жил с самой настоящей ведьмой, которую иногда так и называл, если она становилась совсем уж вредной. Удобно, когда девушку можно назвать ведьмочкой, не рискуя огрести в ответ затрещину. Хотя я всё равно иногда огребал и тогда начинал называть её просто 'рыжей', что ей почему-то втайне кажется даже нравилось.

Сашка, уехавший 'на пару дней', куда-то совсем запропал, телефон был стабильно вне зоны действия сети, и я даже прекратил его набирать. Его жена Марина, тоже ничего не смогла сказать, кроме уже известного 'уехал в командировку'. Она относилась к отсутствию мужа спокойно — вернётся — сам позвонит.

Дни летели незаметные в своей одинаковости и неповторимые в той сумасшедшинке, которую в них привносила Яна. Вчера вечером, она вдруг вспомнила, что за всё время отдыха так ни разу и не попробовала шашлыка в моём исполнении. Заявление 'все мужчины должны уметь жарить шашлык' оказалось железобетонно непробиваемым и требовало немедленного подтверждения. Пришлось идти в магазин за мясом потому что 'Дим, покупать уже готовое — это плевок в лицо твоему таланту повара'. Какое может быть лицо у моего таланта я не понял, и поваром себя никогда не считал, но хочешь-не хочешь, ушёл на станцию за свежей свининой, приправами и гранатовым соком, в котором я планировал замариновать мясо. Получится обалденно, ей должно понравиться.

Вот так и получилось, что сегодня, в обед, мы с Яной возлежали на тёплом песочке на берегу реки, а рядом шипело и капало на угли жиром мясо. Аромат разносился такой, что даже лягушки кажется подавившись слюной попрятались подальше от нас. Дым, уходил вверх и где-то там истаивал, именно за этим зрелищем я и наблюдал всё время, когда не был занят переворачиванием шампуров.

— Малые не отозвались? — вспомнила Яна, приоткрыв один правый глаз.

Она лежала рядом со мной, в уже знакомом мне голубом с полосками купальнике и на этот раз, я настоял на том, чтобы лежали мы в тени деревьев. Мало ли, сколько времени проведём на берегу, не хочется потом страдать и играть в 'пятьдесят оттенков красного'.

— Нет… Я походил, покричал в доме, в сарае и в бане, но никто не вышел. Может они только ночью выходят, ты не знаешь?

— Может, — согласилась девушка, — кто их поймёт. Как думаешь, вода уже нагрелась?

— Попробуй, — предложил я, чувствуя, как тихие шлепки воды начинают усыплять, и глаза сами собой закрываются.

Конечно, Яна решила пробовать по-своему. Спустя уже минуту, на ничего не подозревающего меня, опрокинулась полная лодочка её ладошек речной воды.

— Яна! — взвизгнул я, подпрыгивая, а рыжая закатилась смехом.

— Так вот куда делись малые… — выдавила она. — Ты их кажется съел и теперь к тебе перешёл их голос! Твой ритуал закончен, ты теперь хранитель их писка!

— Сама ты писка, — фыркнул я, стряхивая с живота прохладные капли.

— Как водичка кстати? Я не успела понять.

— Я тоже отвлёкся, — протянул я с угрозой. — Сейчас проверим ещё раз.