Возвращение в сказку

А замуж я пришла в эту семью еще совсем молоденькой. Раньше как было? Только успеет девка подрасти, глядишь, родители тебе уже и жениха ищут. Другой раз отец без стеснения скажет иному парню: „Обрал бы ты, милый, дочку у меня с глаз. Она у меня в семье лишний рот, а тебе в доме работник нужен“. Да и не спросят у тебя, хочешь ли ты за него замуж, — выдадут и делу конец. Так поступили и со мной — выдали в шестнадцать лет. Скажу тебе, и жизни-то я увидеть еще девичьей не успела. Сызмальства жила в поле да в лесу. Даже сама не помню, сколько мне лет было, как начала я работать. Верно, с самого малого. А в лес меня отец повел на шестом году. Помню, однажды осенью одел, обул еще до первых петухов и сказал: „Ты, дочка, большая теперь. Пора тебе идтить на лесоповал“. Я еще не понимала, что это такое. А делянка была в Кольмярвушках, в семи верстах от дому. Шла я, шла по снегу, устала. Села и больше не могу подняться с места. Отец взял меня к себе на плечо, а как только дошли до делянки, без всякого отдыха пилу сунул мне в руки. И вот с того времени я каждую зиму жила в лесных станах. Домой-то ходила только по субботам в баню… Ну а зима кончится — опять с самой весны в поле. У самих, я уже говорила, земли было мало, так нанимались в работники к богатым хозяевам. И работали, считай, за одни харчи. А сюда перешла жить, работы не убавилось, а еще прибавилось. Старушка, мать мужа, скоро умерла, она хворая была. Все хозяйство легло на мои плечи. Правда, не ахти какое и хозяйство-то было. Овечка, коровенка, помню, комлатая, невысокая. Лошади не было. Одно меня удерживало здеся — муж любой оказался. Не грубый, не так высокий, но и не низкий. На лицо ладный. Ласково ко мне относился. Нельзя обижаться на него. Меж собой зажили мы дружно. Но вот работы было невповорот. А была я еще молоденькая. Росла-то в большой семье и вроде тебя тоже всегда была как бы в стороне от печи. Правда, остальное-то все по хозяйству справлять умела: мыть полы, белье, топить баню, кормить скотину, доить корову. Даже шить и вышивать умела. В то же время позорным считалось, ежели девушка не умеет рукодельничать. А тут мне с первого денечка, как я сюда пришла, надо было возиться с печкой. Картошки, скажу тебе, сварить не умела. Другой раз сварю суп, Федор начнет есть и спрашивает: „Какая это сегодня у тебя каша? В толк взять не могу“. — „Вкусно?“ — спрошу. Сперва рассмотрит меня, будто видит впервые, и ответит с ухмылкой: „Да есть вроде можно“. Хорошо, что никогда не упрекал. Правда, как сватать приехал, так я ему призналась, что стряпать не приучена. „А не боги валенцы катают, такие же мужики, как и я“. И обижаться на него я не могу. Ладный мужик оказался. Жалко только, что жить вместях долго не пришлось. Простудился как-то по весне в бураках на Капше да скоро и помер. А я осталась с шестью детишками на руках, один другого меньше.