Возвращение в Сонору

— Кстати, — я поддернул манжет белоснежной сорочки и бросил небрежный взгляд на часы, — именно сейчас проходит Совет директоров «Говард и Говард, Инк.». И на нем решается вопрос о снятии тебя с должности Президента компании.

— Я…

Я вежливо подождал, не хватит ли старика инфаркт прямо сейчас, но нет. Не случилось.

— Сам понимаешь, они не могут оставить на этой должности мошенника, продававшего химическое оружие в Магриб. — Лицо отчима начало багроветь. — Который в скором времени должен будет давать показания перед сенатским Комитетом по незаконному обороту оружия.

Или все же окочурится?

Официанту и бармену, наблюдающему за нами из-за стойки, мы должны были казаться лучшими друзьями. Во всяком случае, я улыбался самой ласковой из своих улыбок. А вот Генри разучился держать удар. Плачевно.

Ладно, пора его добить:

— Во всяком случае, юристы, уволившиеся из твоей компании, постараются быть как можно убедительнее. А аудиторы «Ван Хорн Мобил» уже разослали акционерам отчет о твоей попытке слить деньги компании, чтобы закрыть дыры в бюджете «Говард и Говард».

— Крысы бегут с тонущего корабля? — Ему удалось наконец трясущимися руками расстегнуть две верхних пуговицы.

Наслаждаясь этим зрелищем, я даже подался вперед:

— Может быть, когда корабль покинут ВСЕ крысы, он перестанет тонуть? Во всяком случае, я присмотрю за состоянием твоих предков, Генри. Обещаю.

Губы отчима посинели, щеки запали, лицо заострилось. Еще никогда он не был так похож на голодную крысу. Отлично. Вот именно таким я и хотел его запомнить — побежденным, уничтоженным, раздавленным.

Я поднял руку, подзывая официанта:

— Ваше лучшее вино?

Кажется, невозможно было склониться ниже, но у парня получилось:

— Монтраше Домэн 1978 года.

— Бургундское? Отлично. Подайте за столик, где сидит дама в белой рубашке. — Затем снова повернулся к Генри. — Извини, сегодня праздную без тебя.

Уже поднявшись из-за стола, я на секунду задержался, давая отчиму возможность для последнего слова. Он не замедлил ею воспользоваться:

— Рано торжествуешь, щенок. — Он все еще хрипел, как удавленник, но с каждым словом его голос набирал силу. — Я отберу у тебя все. До последнего крейцера. До последней нитки. — Он что, действительно верил в эту эпическую дурнину? — Даже твою скво заберу.

Черт! Неужели он почуял Лину? В этот момент на мое плечо опустилась легкая рука, и я чуть не взвыл от разочарования. Она стояла за моим стулом и, не моргая, смотрела на Генри. Самое странное, что испуганным сейчас выглядел именно мой отчим.

Лина медленно наклонилась к столу и, глядя на Генри расширенными зрачками, произнесла:

— Не надейся на своего колдуна. Он давно пережил свою силу. Даже у змеиного яда есть свой срок. Вот, возьми и передай ему: — она схватила со стола вилку и, прежде чем я успел перехватить ее руку, царапнула себя по запястью. А потом подняла руку над пустой тарелкой Генри. Ошеломленные, мы оба смотрели, как на фарфоровую поверхность падают густые алые пятна. — Пусть в последний раз покажет, на что способен.

Кажется, он только и ждал сигнала к действию. Быстро ткнул в тарелку льняной салфеткой, сунул ее в карман и бросился к выходу, словно ожидая удара между лопаток. Мы смотрели вслед: я удивленно, официант испуганно, Лина с легкой улыбкой.

* * *

— А теперь объясни, что это было?

Мы перебрались за столик за колонной и сделали по первому глотку того самого Монтраше. Если честно, настоящим ценителем вина я так и не стал. Лучше виски может быть только виски. Имею мнение — хрен оспоришь.

— Нам не надо ждать санитаров? Что-то официант странновато на нас поглядывает.

— Он ягуар, — Лина откровенно наслаждалась вином, — и все отлично понял. Ммм… — она даже зажмурилась, сделав новый глоток. — Ты не представляешь, какое седло барашка я могу приготовить к такому вину.

Итак, Генри, Лина и даже официант в курсе, что сейчас произошло. Один я тут сижу, как дурак. С Монтраше, блять.

— Может, и меня просветишь?

Конечно, она все объяснит. После этого маленького скандала Покахонтас выглядела как кошка, налакавшаяся сливок.

— Скоро я найду колдуна. Уверена, это тот самый, что когда-то надел на тебя ошейник.

А вот теперь мне самому захотелось как можно скорее увидеть этого чертова колдуна.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Понимаешь, волк твоего отчима давным-давно издох. Ты ведь почувствовал, как от него несет тухлятиной?

Так вот, что за запах исходил от Генри. Для него же лучше самому потерять нюх.

— И?

— Ни один уважающий себя шаман или колдун не станет связываться с таким отребьем. Убить своего духа намного хуже, чем просто быть человеком. Так что можно сделать вывод, что тот колдун уже выполнял заказы твоего отчима и ненавидит лично тебя… — Она взглянула на меня вопросительно, но я лишь пожал плечами. Не припомню, чтобы я ссорился с койотским колдуном в возрасте десяти лет. — … или твою семью.

А вот это вполне возможно. Учитывая, что ван Хорны нажили первые миллионы на крови изгнанных со своих земель койотов, а я пользовался плодами грабежа и извиняться за это не собирался.

— Но к чему был этот спектакль?